Balada de Ultramar

Тишь да блажь морей закатно-сонных,
мачты затонувших кораблей,
моряков мечты — атлантов земноводных
в тишине матросской обречённой,
в тишине моей тоски бездонной,
знаки на песке трудов и дней —

тёмные отметины, что в Лету
так же тихо унесёт прибой:
помни это, навигатор, — каплю света,
что в колодезь канет кладенцом на дно.

Извлечённый меч вернётся в камень,
озеро поглотит камень тихо,
дремлет Авалон на грани яви,
в лоно, наконец, вернув своё Артура — громное сияющее лихо.

Плоть презрев, в конце концов, ко смерти
помыслы свои ты обратишь.
На границе тьмы и мысли кошки-мышки,
на Христа-мормышку Зверь бежит.

Минет страх, да не беда и гордость.
Снег пойдёт, покрыв вишнёвый сад и ад.
Где теперь твоя постылая свобода,
грезящий в тюрьме маркиз де Сад?

Стар и млад не так уж ведь и разны,
как индеец чермный и чернец-зуав.
Что тебе египетские казни,
запертый в донжоне Дон-Жуан?

В башне ты томился да не ведал:
стоит захотеть — не станет ков.
Знает Анна, помнит Матерь света —
там, где музыка, не надо слов