Я расскажу тебе слишком большую Тайну

      


      Жила-была Я. И Я очень любила летать. Уж такой родилась - с крыльями. Вернее, пушочком по бокам междукрылья, но помнящей небо, миры и свет. Такой и росла - Я чуть выше - и крылья чуть больше. Всем казалось, что Я - уж слишком фантазирую, раскрывая всем далёкие, забытые миры, но Я-то помнила их, они - нет, - вот и получалось, что окружающие считали моё воображение более сильным, отличным от воображения детей моего возраста.

      Я замечала прорастающие крылья и у многих других сверстников, я видела в их глазах, что и они помнят Небо. И ещё я видела сколько боли им причиняет потеря каждого пёрышка. А они осыпались, опадали, Время было беспощадно, не-помнящие взрослые - ещё беспощаднее. Детей учили жить "как надо", детей измучивали правилами и догмами, детей  взрастали по линейке морально-этической. А пёрышки опадали. И много было грустных и кричащих детей. Они всегда в большинстве, ведь дети помнят Небо, а их принуждают забыть и стать земными, дабы потом стать самой Землёй.
 
      И Я - научилась смеяться. Всех обвораживать, быть с виду послушной, но сохранять в себе Память о Небе. Чтобы не смущать взрослых, окружающих, воспитателей, учителей, затем и профессоров, - Я перестала рассказывать о Свете, а научилась облекать Свет и Память в Стихи. Стихи - уже не казались взрослым фантазией, которую стоит пресечь, дабы сравнять с остальными. Взрослые назвали это Талантом и научились хвалить меня. И я полюбила этот свой новый мир, со всеми его новыми красками и гранями. Потому что мне стало проще жить на Земле, помня о Небе. Просто у меня появилось Средство. Смех и Стихи. И в самые страшные моменты жизни я смеялась. А потом, отфильтровав нещадную боль Душой, - передавать это Стихами. Сохраняя в них Свет. Это помогло прятать крылья и дать им расти.

     Земля не любит крылатых. У Земли - притяжение. И люди не любят крылатых. У людей - догмы. А ещё люди очень не любят знать, что сами не сохранили наиценнейшее, кто-то сохранил, а это "ой и ай!". И как же много людской боли на Земле! Совокупность же. А крылатые напоминают им о Свете, о Небе, о потерянном. Кто же любит напоминания?

     Но до чего же всё просто! Стоит сохранившему-крылья запеть или написать стих или сочинить мелодию - в людях просыпается Память и они уносятся по её  волнам в то самое Небо, стремясь к тому Божественному Свету! И просят чтобы это длилось и длилось. Пока не вспоминают земные свои обязанности и нужды, и потребности, и заботы, и прочее, чем обросли. Но сохранившим-крылья достаточно и того мига Свободы, когда они смогли вернуть Свет в сердца. Наивысшее вдохновение!

     О сломанных крыльях, потрёпанных, сожжённых, исколотых, треснутых - так много кричат. Со всех страниц. И если человеку удалось сохранить их в детстве, отстоять, сберечь, значит он шёл к Свету осознанно, зная, изначально, что крылья на тебе - повод для многих остальных злиться, завидовать, пытаться сломать и сломить. Зная, но сберегая. И взращивая. /Мы ведь из разных Параллелей все. И каждое крыло в отдельности - цвета той параллели откуда пришли на Землю./ И каждый из сохранивших-крылья знает, что однажды сам их подставит, открыто, беспощадно, - Огню.

     Мой огонь - Любовь. И я никогда не боялась любви. Не отрицала её. Не пыталась избежать, обойти, обжечь неверием в неё, согнать, убить. Нет. Зная, что огонь любви может сжечь мои крылья вместе со мной - открыто шла вперёд, улыбаясь. Ибо Любовь - путь к Свету. Ибо Любовь - способ напомнить другому о крыльях, о Небе. Пусть и огромной потерей.
               
                ***

     Я встретила Тебя. Крылатого. Окрылённого! Ты сам перестал замечать свои крылья, тебе так много причиняли боли, что, спрятав их под жуткую чешую, предпочёл показывать людям, что за чешуёй и нет ничего, что Ты - как все. И все верят. И доверяют Тебе. И только ночами к Тебе стучалась Боль. Изнутри. Из самой души. Напоминая, что можно взлететь, парить, хохотать в вышине от неимоверного счастья полёта, свободы, лёгкости...
   
     Ты встретил меня. Ты встретил меня когда твои крылья разделились. Одно всё просилось в Небо, другое ты уже использовал для земных потребностей. И мне действительно нисколько небыло страшно ступить в твой мир, во мрак всех твоих печалей, в ту борьбу, что изматывала тебя. Это и был мой Огонь. Оттого я так светла тебе. Сгорая - освещаю. И мне действительно не больно, даже тогда когда боль срывает с меня кожу - я продолжаю тебе улыбаться. Ты - мой Огонь. И только от Тебя зависит финал. Дать Огню сжечь меня, до последней строчки во мне, тем самым взрастив собственные крылья и получив более любого из смертных, или же, - принять меня под своё крыло и преврать огонь в нетленный Свет. Свет нашей любви. Немыслимо сложно, но Троекрылье того стоит.

     Я много писала в Стихах о нашем Троекрыльи. Ты вряд ли озвучивал сердцем значение этого. Но вспомни! Как часто мы с тобой взлетали под самый купол Вселенной, взлетали выше Неба самого, лелея наши мечты, и наш союз, и наши свободы! И вместе и порознь - мы умели сохранять свободы друг друга, не претендуя на земные каноны союза. Даже когда ты предрёк меня Женой своей, ни у одного из нас не родилась мысль об отнимании свобод. Наш брак мог стать всего лишь очередным Средством сохранения крыльев. Трёх крыл. Так как одно из твоих так и остаётся служить тебе для целей совсем иных. И останется ещё очень надолго.

     Любимый... Ты в вечной борьбе. И мне всё больнее. Попытки меня забыть, облекаемые тобой в слова о том, что ты отпускаешь меня, так как я должна светить и радовать /всех, кроме тебя/, есть только попытки не помнить о том крыле, что вечно зовёт тебя парить со мной рядом. Оно должно подчиниться, подобно второму, твоей мечте о благах земных. Но Память противится, Память зовёт. Небо просит к себе. Свет моей Любви слепит даже во снах. Свет, призванный оберегать и дарить тепло - становится болью. Оттого что отвергнут.

     Я могла бы отступить. Однажды проснуться и ... отпустить. И ты стал бы счастливым. А ведь именно о твоём счастьи я молю Богов каждую минуту. Любя истинно. И к чёрту размышления о том, отпускают ли любя. Не отпускают. Но я вижу как ты измучен борьбой. А значит - ты не-счастлив. И моя продолжительная борьба за сохранение любви - изматывает нас обоих.

     Любимый... Ты - мой Огонь. Моё предназначение. Я - твоё Троекрылье. Твои два запасных крыла для свершения тех невероятных чудес, ради которых ты и сберёг крылья после рождения. Невероятных чудес, тебе предстоящих. Женщина - всегда Тонкий Уровень. Мужчина - Ум. Женщина, своими Мечтами, рождает мир чудесной жизни, придавая Мужчине Силу претворять всё на Земле. Но когда женщину просят быть УМной - разрушается самая тонкая грань. Разрушаются крылья.

     И я не хочу становиться УМной, я не хочу предавать наши мечты, я не хочу противиться Судьбе, предрекшей нас крылатыми, ведающей о том, кем мы ещё друг в друге не стали. Стать УМной означает сделать выбор, мужской выбор, перестав быть Женщиной. Отпустив тебя - я бы убила нашу Любовь. Продолжая взращивать наши крылья - я мучаю и мучаюсь. Отпуская тебя - придётся самой сжечь свои крылья. По-Божески ли это? А Женщина с сожжёнными крылами становится ведьмой. Не захочу ли потом опереться на крылья твои, испивая тебя до дна? И, нет, любимый, такой возможности чтобы отпустить  твоё крыло и сохранить своих два - просто нет. Я искренне пыталась. Ради тебя.




                ДРУГОЕ


      Монастыраки. Шум, гам, пыль и солнце в середине февраля. Туристы, торговцы, разъеденные временем колонны, вдали, на горе, при свете дня - маленький, беленький Акрополь. Я-то увидела его впервые, с этой же площади, ночью. Величественным, в бело-золотистых огнях, возвышающимся над миром своей принадлежностью к истории. Но мне виделись и жуткие потоки крови на желтеющем камне. Там всё - кровь. А для нас двоих он открылся совсем другим. И ты заливисто смеялся, когда я ответила на твой вопрос премиленьким :, Да, это ... и есть Акрополь". Люди оглядывались на нас, двух сумашедших, столь явно-влюблённых, столь неосторожных в своей любви, взлетающих на трёх крылах выше и выше Монастыраки.

     И ты сказал мне тогда: "Ты говоришь, что чувствуешь меня всегда, а я уже 5 минут кружусь за твоей спиной и ты всё ищешь меня в толпе, не ощущая за спиной". Я не ответила. Так как именно ты должен был знать в тот момент, что я не искала тебя в толпе. Я просто отсутствовала. Совсем. Я летала. Вся. И только моё тело производило привычное - шагать, улыбаться, поддаваться эмоциям, на секунду почувствовать страх, что тебя нет на месте. Но в Небе мне привычнее, там мой Дом, оттуда я всегда знаю, что оберегаю Тебя. И чувствую я тебя - всегда. Каждой тенью, каждым вздохом, каждым прикосновением, всем, чем ты доносишься мне.

      И особенно сны. После даже самых пронзительных проявлений боли, после твоих отречений и уходов - ты продолжаешь мне сниться категорически каждую ночь. Говоря со мной образами, мыслями, мечтами, иногда просьбами отпустить, ты снишься всегда. К тому же, часто, я просыпаюсь резко, оттого что случайно задела тебя локтем или коленкой. Просыпаюсь, извиняясь, что помешала сну твоему. Да, ты очень часто спишь на подушке рядом.

      Через час, выше Монастыраки, на Горе Влюблённых, у подножия престарелого Акрополя, глядя на алую коробочку с нашими кольцами, ты происнёс, не вдумываясь, резко, со смехом: "А давай лучше сбросимся вниз! Вот с этой горы, взявшись за руки!" ... И мне бы услышать твои страх и боль. Но меня снова небыло рядом, я снова отсутствовала. Там, в мире нашего с тобой Неба, я строила лестницу, по которой ты мог бы подняться к нашему дому. В котором ты был бы счастливейшим из смертных.

     "Пока я жив - смерти нет. Смерть придёт - меня не будет". И я отрицаю возможность смерти. И не сброшусь с тобой с горы. А буду упорно строить лестницу для тебя. Из собственных мыслей, волос, мечтаний, кожи, желаний, вен, жизни, крови. Ведь нет достойнее тебя! Достойнее  жить в Мечте.

     Почти год, после первого твоего предложения стать твоей Женой, мне снилось каждую ночь, что я куда-то падаю. Горы, балконы, пропасти, вышина. Почти год я боялась засыпать, чтобы не падать. С тех пор как мы надели кольца, я снова летаю во снах. И в дрёме. И в полудрёме. И наяву. Я больше не падаю. Сила наших крыльев всё крепче и больше.


     Мы не сбросимся с гор, мы не дадим Богам заливисто смеяться над нами, как мы, неосторожно, над их заброшенным обиталищем. Айда парить?


                ДРУГОЕ