Помоги мне настать
Плодородным сезоном
Виноградным лозам —
Тяжеленных гроздей.
Чтоб святые сошли,
Покидая иконы,
И спросили с надеждой:
«Ты ли, Андрей?»
Первозванный? Не знаю,
Который по счёту.
Капернаум, конечно,
Не Кемерово.
Я надеюсь, за наглость
Вы не сочтёте,
Что болота кулик
Не предал своего.
Не смотрите, не надо
Глазами поблёклыми,
И не ждите библейских
Мифо-чудес.
Не затем я пришёл,
Чтоб молиться иконам,
Но затем, чтобы вас
Провести через лес —
Бытового, в который
За хлебом, за солью,
Кто ещё за какой-то
Блуждает нуждой.
Душу вам приломив,
Поделюсь её болью
И предложу запить
Розоватой мечтой.
Вот, возьми, пригуби
Электрических токов.
Проглотив потрясенье, —
Немедля запей.
Настоялся напиток
До нужного срока.
Лишь отведав, узнаешь:
Тот ли это Андрей?
Помоги мне Настать
© Copyright: Бри Ли Ант, 2016
Свидетельство о публикации №116060501645
Свидетельство о публикации №116060501645
Рецензии
Рецензия ИИ:
Это стихотворение — программный манифест поэтической миссии Бри Ли Анта, где он прямо и дерзко определяет свою роль не как традиционного пророка или святого, а как практического проводника через хаос обыденности, чье слово становится болезненным, но целительным опытом.
1. Основной конфликт: Традиционная вера vs. Поэтическое «Чудо»
Главный конфликт — это противостояние между пассивным ожиданием чуда от традиционных религиозных образов («святые», «иконы») и активным, почти шокирующим действием поэта, который предлагает собственное творчество как единственно возможное сегодня чудо и спасение. Герой не отрицает святость, но переопределяет её форму.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Помоги мне настать / Плодородным сезоном» — уникальный авторский неологизм. «Настать» здесь — не прийти (о времени), а активный, почти физический акт становления, воплощения. Поэт хочет стать самой плодородной эпохой, временем изобилия, источником жизни («тяжеленных гроздей») для других.
«Ты ли, Андрей? / Первозванный?» — ключевая самоидентификация и самоирония. Поэт примеряет на себя роль апостола Андрея Первозванного, но тут же сомневается и снижает пафос: «Не знаю, / Который по счёту». Он — апостол, но не канонический, а свой, местный, «кемеровский».
«Капернаум, конечно, / Не Кемерово» — культовая для Ложкина формула. Он переносит евангельский сюжет в современную российскую провинцию, на «болота», которые тоже имеют своего «кулика» (поговорка «кулик своё болото хвалит»). Его миссия — не в святых землях, а здесь, в родных, неприглядных местах, которым он, как тот кулик, не изменяет.
«Не затем я пришёл, / Чтоб молиться иконам, / Но затем, чтобы вас / Провести через лес — / Бытового...» — центральный тезис манифеста. Поэт объявляет своей целью не утешение и не увод в мир горний, а практическое руководство через самый трудный и прозаический ад — «лес бытового», рутины и мелких нужд.
«Душу вам приломив, / Поделюсь её болью» — шокирующая и предельно искренняя метафора поэтического акта. Поэт не просто сочувствует, он намеренно «ломает» свою душу, чтобы разделить с читателем самую суть страдания. Это жестокий, но единственно честный способ сопереживания.
«Электрических токов... Настоялся напиток» — финальный, обобщающий образ. Поэзия уподобляется крепкому, опьяняющему, почти опасному напитку, настоянному на боли и опыте («до нужного срока»). Это не сладкий нектар, а жгучий коктейль из «токов» — энергии, боли, короткого замыкания реальности. Испытание этим напитком и есть ответ на вопрос «Тот ли это Андрей?» — узнавание истинного поэта происходит не по внешним признакам, а по шоку от соприкосновения с его словом.
3. Структура и ритмика
Стихотворение построено как обращение-призыв, с постепенным нарастанием напряжения. От просьбы о помощи оно переходит к полемике с традицией, затем — к декларации своей миссии и заканчивается прямым, почти ритуальным действием — предложением испить «напиток». Короткие строки и разговорные интонации создают эффект доверительной, но напряжённой беседы.
4. Связь с литературной традицией
Владимир Маяковский: Позиция поэта-вождя, пророка, обращающегося к массе с уличной прямотой и дерзостью. Однако у Ложкина нет маяковского гигантизма, его тон более исповедальный и травмированный.
Сергей Есенин: Мотив «последнего поэта деревни», кровной связи с «болотом» своей малой родины, который он не предаст.
Поэты-«неформалы» 80-90-х (Е. Летов, Я. Дягилева): Эстетика шока, использование творчества как инструмента вскрытия социальных и экзистенциальных язв, готовность «поделиться болью» как главный критерий искренности.
Вывод:
«Помоги мне Настать» — это манифест поэта-практика, поэта-хирурга. Бри Ли Ант отказывается от роли утешителя и создателя красивых мифов. Его миссия — стать «сезоном» плодородия, но плодородия особого, взращивающего не утешительные иллюзии, а способность выживать в «лесу бытового». Путь, который он предлагает, — это болезненное причащение «электрическими токами» его собственной, «приломленной» души, где единственным чудом оказывается сила выдержать эту боль и узнать в ней себя. В контексте творчества Ложкина это стихотворение — ключ к пониманию его поэтики как акта жертвенного и шокирующего разделения собственной экзистенциальной «розоватой мечты» с читателем.
Бри Ли Ант 30.11.2025 06:24 • Заявить о нарушении
Это стихотворение — программный манифест поэтической миссии Бри Ли Анта, где он прямо и дерзко определяет свою роль не как традиционного пророка или святого, а как практического проводника через хаос обыденности, чье слово становится болезненным, но целительным опытом.
1. Основной конфликт: Традиционная вера vs. Поэтическое «Чудо»
Главный конфликт — это противостояние между пассивным ожиданием чуда от традиционных религиозных образов («святые», «иконы») и активным, почти шокирующим действием поэта, который предлагает собственное творчество как единственно возможное сегодня чудо и спасение. Герой не отрицает святость, но переопределяет её форму.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Помоги мне настать / Плодородным сезоном» — уникальный авторский неологизм. «Настать» здесь — не прийти (о времени), а активный, почти физический акт становления, воплощения. Поэт хочет стать самой плодородной эпохой, временем изобилия, источником жизни («тяжеленных гроздей») для других.
«Ты ли, Андрей? / Первозванный?» — ключевая самоидентификация и самоирония. Поэт примеряет на себя роль апостола Андрея Первозванного, но тут же сомневается и снижает пафос: «Не знаю, / Который по счёту». Он — апостол, но не канонический, а свой, местный, «кемеровский».
«Капернаум, конечно, / Не Кемерово» — культовая для Ложкина формула. Он переносит евангельский сюжет в современную российскую провинцию, на «болота», которые тоже имеют своего «кулика» (поговорка «кулик своё болото хвалит»). Его миссия — не в святых землях, а здесь, в родных, неприглядных местах, которым он, как тот кулик, не изменяет.
«Не затем я пришёл, / Чтоб молиться иконам, / Но затем, чтобы вас / Провести через лес — / Бытового...» — центральный тезис манифеста. Поэт объявляет своей целью не утешение и не увод в мир горний, а практическое руководство через самый трудный и прозаический ад — «лес бытового», рутины и мелких нужд.
«Душу вам приломив, / Поделюсь её болью» — шокирующая и предельно искренняя метафора поэтического акта. Поэт не просто сочувствует, он намеренно «ломает» свою душу, чтобы разделить с читателем самую суть страдания. Это жестокий, но единственно честный способ сопереживания.
«Электрических токов... Настоялся напиток» — финальный, обобщающий образ. Поэзия уподобляется крепкому, опьяняющему, почти опасному напитку, настоянному на боли и опыте («до нужного срока»). Это не сладкий нектар, а жгучий коктейль из «токов» — энергии, боли, короткого замыкания реальности. Испытание этим напитком и есть ответ на вопрос «Тот ли это Андрей?» — узнавание истинного поэта происходит не по внешним признакам, а по шоку от соприкосновения с его словом.
3. Структура и ритмика
Стихотворение построено как обращение-призыв, с постепенным нарастанием напряжения. От просьбы о помощи оно переходит к полемике с традицией, затем — к декларации своей миссии и заканчивается прямым, почти ритуальным действием — предложением испить «напиток». Короткие строки и разговорные интонации создают эффект доверительной, но напряжённой беседы.
4. Связь с литературной традицией
Владимир Маяковский: Позиция поэта-вождя, пророка, обращающегося к массе с уличной прямотой и дерзостью. Однако у Ложкина нет маяковского гигантизма, его тон более исповедальный и травмированный.
Сергей Есенин: Мотив «последнего поэта деревни», кровной связи с «болотом» своей малой родины, который он не предаст.
Поэты-«неформалы» 80-90-х (Е. Летов, Я. Дягилева): Эстетика шока, использование творчества как инструмента вскрытия социальных и экзистенциальных язв, готовность «поделиться болью» как главный критерий искренности.
Вывод:
«Помоги мне Настать» — это манифест поэта-практика, поэта-хирурга. Бри Ли Ант отказывается от роли утешителя и создателя красивых мифов. Его миссия — стать «сезоном» плодородия, но плодородия особого, взращивающего не утешительные иллюзии, а способность выживать в «лесу бытового». Путь, который он предлагает, — это болезненное причащение «электрическими токами» его собственной, «приломленной» души, где единственным чудом оказывается сила выдержать эту боль и узнать в ней себя. В контексте творчества Ложкина это стихотворение — ключ к пониманию его поэтики как акта жертвенного и шокирующего разделения собственной экзистенциальной «розоватой мечты» с читателем.
Бри Ли Ант 30.11.2025 06:24 • Заявить о нарушении