Реквием

Реквием

Последние сутки  двадцатого века
Устало уходят, сменяя года.
От каждого взяв на  земле человека
Частичку души и судьбы навсегда.

Итоги последние каждый подводит.
Век прожили целый, ну чем не итог!?
И в ночь новогоднюю каждый проводит
Все то, что он смог, и все то, что не смог.

И день уходящий итоги подводит,
Задумчиво глядя на чаши весов.
Добро или зло на земле верховодит?
Счастливых иль злых было больше часов?

Хватает всего – и добра и печали.
Без слез невозможна Великая Русь.
Опять заалели  закатные дали,
Весь мир  погружая в тревожную грусть.

За кромкой  заката, где скрылось светило,
Есть край удивительных горных красот.
Сегодня тот край снова Зло посетило,
Там бой  шел в ущелье секунд девятьсот.

Метался в ущелье том  огненный ветер,
И все содрогалось, как  в злую грозу.
А мир был вокруг так прекрасен и светел,
Что мог бы сорвать умиленья слезу.

От этих красот и глупец осознает,
Зачем он пришел в этот сказочный мир,
Но высшее зло в нас  рассудок  сжигает,
Готовя для смерти  чудовищный пир.

Здесь  люди, спеша, убивали друг друга.
Одни за Отчизну, за долг и за честь.
Другие – за веру, за дом и за друга,
А третьими правила кровная месть.

Как будто безумие всех охватило,
И в душах проснулся вдруг каменный век,
И злобы пещерной с избытком  хватило,
Чтоб каждый забыл, что ведь он – Человек.


И день, как их жизни, угас  безвозвратно,
И трауром ночь переполнила мир.
Их души из мглы не вернутся обратно,
Лишь  будет  стервятникам  праздничный пир.

А дома у каждого  гости и тосты
За счастье, за жизнь, и, конечно, за вас,
Чтоб  были  легки вам военные версты,
Чтоб Бог всемогущий  от пули вас спас.

Но нет в этом мире от смерти  спасенья,
Лишь в этом  спасение жизни самой.
И этот  порядок с минут  сотворенья
Зовется для каждого просто Судьбой.

У каждого свой поминутный сценарий,
И в нем не  убрать ни одной запятой.
И мозг, как планета из двух полушарий,
Не в силах с орбиты сойти роковой.

И в этом ущелье не зря повстречались
Десятка  два судеб в  тот час роковой,
На жертвенном  камне их жизни остались,
На камне священном борьбы вековой.

Две вечных стихии, враги от рожденья,
Друг с другом ведут нескончаемый бой.
Их схватки порой хуже мрака затменья,
Весь мир наполняют  тяжелой тоской.

Добро или зло – вековая дилемма,
На  чьей стороне нам придется страдать?
Рука опускает  забрало у шлема
И меч вынимает, чтоб им убивать.

А Зло и Добро, не одна ли монета.
Которой  готовы мы все  оплатить?
Ответ не найти до скончания света.
Вопрос лишь нельзя от себя отвратить.

Мы  созданы все из  земли и из неба.
Для этой загадочной жизни  земной.
То дня  мы не можем без зрелищ и хлеба,
А то вдруг проймет восхищаться Луной.

В открытых глазах, отрешенных от жизни,
Вселенная тонет, не в силах спастись.
Загадочный мир подвергается казни,
Ничто не изменишь,  хоть сколько крестись.

Солдатик лежит, весь искромсанный сталью,
В глазах неподвижных лишь  звездная даль.
Пусть души живых переполняться болью,
Поселится пусть в них святая печаль.

Погибших солдат  земляки не  разбудят,
Последний  рубеж был  в ущелье  сыром.
Их души средь скал неприкаянно бродят,
И камни сырые здесь стол им  и дом.

Пытаются тщетно обратно вселиться
В свои  заклейменные смертью тела.
Но вновь их сердцам никогда не забиться,
Ведь чаша их жизни испита до дна.

И мрачная истина, как  провиденье,
Предстала пред нами в бесстрастных словах:
«Отсюда  назад не найти  возвращенья,
Вас ждут уж давно на других берегах».

Последним ваш  путь  называют живые,
И вас провожают  в него на века.
Шагать вам за вечностью в дали немые,
Не станет течь вспять этой жизни река».

И свет вдруг угас, словно не было  вовсе.
И голос бесстрастный из бездны сказал:
«Ну, милости просим, ведь здесь вы не гости,
Земного пути здесь последний вокзал».



Часть  вторая

Над могильной плитой бесконечный покой,
Целый мир погребен здесь теперь навсегда.
Помнишь, как уходя, он махнул нам рукой,
А теперь на граните лишь жизни года.

Здесь любовь его с ним, и закат, и рассвет,
И детей, нерожденных, улыбки и смех,
Здесь друзей голоса и отцовский  совет,
Здесь все то, что бывает  при жизни у всех.

Тишина и покой, только ворон порой
Чернокрылой бедой прилетает сюда.
Посидит на кресте, повертит головой
И, взлетев, прокричит: «Вы мои навсегда».

Частый гость здесь теперь поседевшая мать,
Обезумев от горя, не верит  она.
Что не в силах никто  ее сына поднять,
Пробудить от зловещего вещего сна.

Слишком прочен гранит, даже слезы ее
Твердокаменность  смерти не могут пробить.
В целом свете не будет никто за нее
Продолжать его звать и одним  им лишь жить.

Я в глаза ее даже не смог бы взглянуть.
В них хватило бы горя на тысячу лет.
Обречен этот мир в них навек утонуть,
И не вспыхнет в них заново  солнечный свет.

Бесконечная боль на узде за собой
Сотни раз приводить ее будет сюда.
Не дай  бог вам узнать  ужас пытки такой,
И теперь  эта боль  вместе с ней навсегда.

Одиночества тень вместе с ней навсегда,
И бессмысленность лет, что осталось прожить.
Только что ей теперь остальные года,
Если некем ей стало  теперь дорожить.

«Почему ты, Земля, не меня забрала? –
Вновь прошепчет она  над могилой вопрос –
Ведь ему жить и жить, я ж свое прожила,
Ну зачем его смерч лютой смерти унес?».

Не ответит  никто, только ветер  сильней
Будет пряди седые ее развивать,
И листва тополей все грустней и грустней
Заунывную песню начнет напевать.

Но упрямые губы  зашепчут опять:
«Это все лишь  во сне, изнуряющем сне,
Что лишь нужно проснуться, проснуться и встать,
С наслажденьем любуясь рассветом в окне».

И не будет вопроса – зачем мне домой
К одиночеству в плен возвращаться опять?
Ведь на самом-то деле сынок мой живой,
Просто  в город с друзьями ушел погулять.

Изыди, окаянщина, прочь из души,
Растворяйся в мольбах, изливайся в слезах,
И петлей безысходности ты не души,
Не найти тебе страх в моих синих глазах.

Этот крест  донесу до черты роковой,
От Судьбы все приму, что она  мне пошлет.
Лишь шепни мне, Судьба, что  сынок мой живой,
И что весточку скоро  мой сын мне пришлет.

Ну, чего тебе стоит, ведь ты же – Судьба,
И всесилье твое не приемлет границ,
Ведь не женщина я, а сплошная мольба,
Что звучит сквозь века у холодных гробниц.

Иль тебе не по чести общаться со мной?
Или все так не просто и в царстве твоем?
Видно, участи  мне не дождаться иной,
И нет хода назад в приговоре твоем.

Ты тогда поскорее меня  забери
В невозвратную даль для другого пути,
Ну хоть что-нибудь сделай же, черт побери!
Просто сил уже нету по жизни идти».

Но в ответ тишина, как предательства плен.
Неужели нельзя ничего изменить?
В душу, крадучись, входит невидимый тлен
И в объятья свои начинает манить.

Эх, душа – горемыка, за что столько мук
Ты должна отстрадать в этой жизни земной?
Ну хотя б половину  всех бед и разлук
Оставляла б  Судьба нам  для жизни и ной.


Колокольный  распев  над простором поплыл,
Голос истины снова над миром звучит.
Мир, внимая ему, в  ожиданье застыл –
По кому этот колокол снова звонит?!