Мне достался в наследство листок

Мне достался в наследство листок,
А на нем - всего несколько строк…
Только в них бьется сердце Христа!
И твои, милый прадед, уста

Вновь глаголят  Пасхальный Канон…
Ты на Пасху ушел в мир иной,
Чтоб воскреснуть с Небесным Отцом!
Что же стало всей жизни венцом?

Только свет негасимой Души,
Только Вера в сердечной тиши,
Только верность Исусу* навек,
К Богу свято пришел Человек!

Мне достался в наследство листок,
Моих дум сокровенных исток,
Он - Пасхальный наказ миром жить,
 Никому не мешать, не тужить,

И узреть Небеса в чистоте
Своих чувств, и в святой простоте
Принимать, все, что Бог подает…
Мне почудилось… Ангел поет?

Или прадед Ефим здесь… со мной…
В  доме отчем под вечной луной
Я читаю родной часослов,
Слыша  рода Царёвского зов

Или… речки молитвенный  вздох?
Искрой светится в волнах  эпох
Та звезда, что зажглась вдруг в ночи
От моей  поминальной свечи…

*Старообрядцы пишут имя Иисуса Христа с одной буквой «и» - Исус.

Это случилось на кладбище, что возле деревни Дмитровка Шаховского района. Было погожее июньское утро. Я, мои родственники и еще многие жители Дмитровки и соседних Орешек ждали отца Евгения – настоятеля Ржевского старообрядческого храма. Отец Евгений должен был совершить панихиду с каноном  о умерших  - кладбище это старообрядческое. Отец Евгений немного задерживался, и я была рада этому. Побуду на могилке у прадеда и прабабушки подольше, свечку зажгу, поговорю с ними наедине. Да не тут-то было. Одна наша родственница, дама весьма бойкая,  подошла к оградке и с раздражением в голосе заявила:
- Ну, вот, все собрались, а их все нет. Люди-то  ждут, дела побросали…
- Теть Аль, - говорю, - часто ты на кладбище бываешь? А тут священник приедет, по обряду, как положено, литию сотворит для твоих же родных. Дела подождут ради такого события.
Несколько минут тишины, и опять я слышу над ухом нарастающее раздражение:
- Нет, ну вот как так можно? Люди ждут…
- Теть Аль, но ведь дорога…, все может быть…, пробки…
- Какие пробки?!? Сейчас воскресенье, вот, наобещают, а потом…
И тут я не выдержала и как гаркну, будто передо мной целая площадь -шумящая, глумливая, не дающая сказать мне что-то очень-очень важное:
- Да замолчите Вы!!!! Я к прадеду приехала!!!! Святые минуты наедине!!!!  Тишины дайте!!!!
Я сама испугалась громкости, категоричности и непререкаемости командного тона, и ожидала хлесткого контрудара, но тетя Аля осеклась, тихо сказала: «Извини, Лен» и бесшумно исчезла. И тут я почувствовала, как от могилки будто невидимый лучик  отделился и прямо мне в сердце торкнулся – будто незримый мостик между мной и прадедом на мгновение воздвигнулся! Он меня слышал!!! Это словами не передать…
Спустя несколько минут приехал отец Евгений, с протодиаконом, прихожанами храма и певцами. И была лития. И было поминание. И я уже знала, что мой прадед ждал этого, невидимо был рядом, и душа его радовалась – после стольких лет забвения услышать знакомые молитвы, которые сам он, будучи дьяком, не единожды, наверное, читал над усопшими в белокаменном храме Димитрия Солунского, построенном в 1915 году, как оказалось, совсем рядом с его могилкой… Храм-то, к сожалению, разрушен был. Сейчас на месте алтаря  стоит трехметровый памятный деревянный крест, привезённый и воздвигнутый  отцом Евгением и его окружением.

Я к чему это все рассказываю -  ждут нас наши прадеды, ждут поминовения их дУши, потому что они бессмертны… И благодарность их вы почувствуете, если всё от сердца идет… Связь рода – она сильна и неразрывна, она – наш духовный фундамент, наш стержень. Ищите её, и дано будет  вам!

Посткриптум:

Через неделю после того, как написала я стихотворение и рассказ, звоню по телефону своей приятельнице, а та мне начинает рассказывать о том, как ездила в деревню хоронить сродницу. И с таким умилением и теплом она мне рассказывает об этом событии –   все так чинно и свято  прошло – и оплакали, и попрощались все от мала до велика, и земле предали, и солнышко теплое светило, в путь последний провожая, и до кладбища доставили на тракторе. А кладбище-то на горе, к нему через ручей добираться надо…
Слушаю я рассказ и  почему-то,  как наяву, представляю прадедово кладбище между Дмитровкой и Орешками. А Танечка тем временем говорит:
- Вот, похороны  - горе вроде бы, а на душе  почему-то легко и светло было. И кладбище там такое ухоженное, и оградки высокие…
А я про себя отмечаю, и у прадеда у нас высокая оградка, а Танечка продолжает:
-  Раньше-то кладбище при церкви строили. Я об этом сказала одной женщине, а та мне говорит: «Да была тут церковь, разрушили ее, и заводик кирпичный был»…
Я прерываю Танечку и спрашиваю,  не веря своей невероятной догадке:
- А где она жила, родственница ваша?
- Да в Зубцовском районе…
- Таня, - говорю я, - ты была на кладбище моего прадеда, привет мне от него привезла…   http://www.stihi.ru/2016/05/16/3495