У Тихой Воды

За три часа до нового лета я, мысленно закинув за плечо отяжелевший рюкзак с обидами, решительно двинулась в сторону Тихой Воды.

В такие вечера разморенная теплым солнцем Ладога лежит безмолвно, опрокинувшись навзничь, изредка похлопывая по каменистым берегам легкими волнами.
Минут двадцать быстрого хода по ухабистой дороге, с задержкой дыхания в эпицентре пыльных вихрей, вылетающих из-под колес автомобилей - и вот ты уже в одном из уголков земного рая. Оставив в сторонке отдыхающих, я проскакала  чуть вглубь каменной косы. Забралась на верхушку  теплого еще валуна и замерла...

Последний в этом году весенний закат переливался акварелями. Лазоревый, сиреневый, нежнейше-голубой,  томная серая дымка - разноцветные оттенки ежеминутно сменялись в небе, соединяя его с водной чашей.

Пространство сделалось безграничным. Вырвался непроизвольный вздох, и... на сердце  потеплело. Пальцы, стиснувшие воображаемый рюкзак, потихоньку стали разжиматься. Раздался всплеск, я присела и огляделась вокруг.

Мир полнился тихими звуками. Белые статуэтки, венчающие торчащие из воды камни, взмахивали крыльями и  лениво пролетали над сонной водой, превращаясь в чаек. Их полет перечеркивали большекрылые вороны. То тут, то там вскипали бурунчики - началась  вечерняя утиная прелюдия. Только по двое, всюду парами... Иногда парочки оказывались слишком близко друг к другу, облюбовав одну и ту же заводь между скал. За метр до столкновения тормозной след исчезал, утки делали поворот на девяносто градусов и  - у каждого своя свадьба...

Обидки ворохнулись и стали подплывать к моим ногам. Я поспешно вскинула голову и снова посмотрела вместе с Ладогой в небо. Когда вокруг красота Божьего мира, легко льется из сердца благодарная молитва. "Дивна дела Твоя, Господи. Вся премудростию сотворил еси." *

Но когда сердце отягчено, нечисто, проткнуто протянутым по собственной же глупости  копьем ... Кажется, что нет пути из беспросветного мрака. И тогда надо...еще пуще молиться. Начиная с двух слов, с двух строк - все заново. Нет ничего  страшнее чем уныние, чем отчаяние. Это пропасть между Богом и душой. Мостик лишь один - молитва. Это как... сделать снова вдох без маски.

Чайки рисовали овалы над заливом. Утки ворковали не своими голосами. Небеса сплетали шелковые ленты, роняя по одной за малахитовый лес. Камень отдал мне свое тепло и начал остывать.

Смею ли я роптать, одаренная возможностью взирать на все это, слышать и дерзать передавать другим свои чувства? "Ненавидящих и обидящих нас, прости, Милосердный Господи!" **

На обратном пути перед глазами  вдруг вспыхнуло огромное размытое на пол неба солнце. И через час настало новое лето.


* - Псалом Давиду о мирстем бытии, 103
** - Из вечерних молитв.