Зимние встречи

     Эту историю, мне рассказала, ранним январским утром, незнакомая старенькая бабушка, когда я ждал на  пригородной  остановке рейсовый автобус. Ждать пришлось долго, на остановке кроме нас и её маленькой лохматой собачки по кличке Тася никого не было, с небес медленно падал свежий пушистый снег, покрывая «прошлогоднего собрата» своим нежным покровом.
    Размышлять о смысле своей жизни, было бесполезно после вчерашнего застолья, а как то скоротать время,  за простым  разговором, было не навязчиво, просто и душевно, тем более старенькая бабушка заговорила первой, спросив «давно ли  я тут сижу?». На что я ей ответил, «что не очень», так потихоньку мы с ней и разговорились. Старушку звали Елизавета Федоровна, раньше она работала учителем в начальной школе. А ехала она навестить свою дочку с маленькой внучкой в соседнем лесном поселке. И что здоровье у  неё не очень и, что постоянно перед погодой  ногу её правую  ломит,  так что нет мочи. А пенсия у неё маленькая, а тут ещё Старый Новый год на носу, а в лес  так они  и не сходили  и подарки под старой елью, зверюшкам и духам лесным, не оставили. И что делать с этим  не знает, а дочка внучкой  занята и сходить не кому, на внука вся надежда и осталась.  Она, немного посокрушалась, а потом вздохнула  и замолчала.
  Меня, это заинтересовало, я и спросил у неё:
 «-Елизавета Федоровна, а что это за история такая с  духами и под старой елью, как то всё загадочно!? Может, мне  расскажете?»
   Старая учительница, посмотрела на меня внимательно, а потом сказала:
 «-Ведь не поверишь, мил  человек, но слушай, раз интересно, дело  было все так…!»
   Она, немного помолчала, собираясь  с мыслями, её лохматая собачонка  усела рядом, внимательно смотря на хозяйку, явно  чего- то ожидая и начала свой необычный  рассказ:
 «- Давно это было.  Мне еще моя прабабушка сказывала, а ей её прабабка, а от кого она слышала толи от матери, толи от своей прабабки, не помню. Но пошел как-то зимой наш прадед в лес за дровами, да попал под пургу и заблудился.  Дело было вечером, а до дому было не близко, делать было не чего, надо было к ночевке, в лесу готовится. А места были незнакомые, снег метёт, даже в лесу мало чего было видно,  мой прадед, а его Семеном звали, на скорую руку соорудил навесик от снега, дровишек запас, кое-как костер развел и улегшись на  еловые  ветки, стал ночи ждать.
     А какая ночь бывает, когда такая пурга?  И  кроме пламени костра ни какого  света нет, а тени от  него ещё те! Ну кто в лесу, один, не ночевал, тот не знает, что там, среди деревьев,  примерещится, может, Бог весть.
     Семен то не из трусливых был и всё больше  за своё  семейство переживал, каково им там, одним, когда  они то думают, что он в лесу замерзает. И пока он о семье думал,  в лесу уже ночь наступила, а снег всё шел и шел, и так его много навалило, что его стоянка с костром  ямой стала, от тепла, а снег кругом выше пояса стеной стоял.
    Еды, кое- какой у него немного было и дровишек  хватит, а, что снег идет так, то он не беспокоился,  не бесконечно же ему идти, остановится когда- нибудь, а станет светло, то он и дорогу домой быстро найдет».
    Тут моя рассказчица остановилась, прислушиваясь, не идет ли автобус, а её собачка, повернула свою голову на другую сторону и  уставившись на свою хозяйку, зевнула.
    Елизавета Федоровна,  немного помолчала и спросила меня:
«-На чем это я остановилась?!» -немного помолчала, задумалась и продолжила:
«-…Ну вот, ночь на улице, снег идет, наш прадед Семен, сидит на еловой хвое, думы свои думает, костер горит, тени нагоняет, а время уже к полночи близится. 
   Тут стал Семен замечать, что в лесу тени какие-то странные стали, зашевелились, а  одна так вообще на человеческую стала похожей, высотой  аж выше сосен. И стала, эта тень,  движется на него.  Медленно так, обступая стволы сосен,  ползет эта тень по зимнему лесу, аж ветки и стволы деревьев  хрустят  под ней и снег с ветвей сыплется.
   Не по себе стало Семену, подкинул он дров в костер по больше, топор свой  поближе подтянул, сидит, ждет, чем дело кончится.  Тень дошла до крайних деревьев и встала, стоит и ждет чего то. Поднял глаза Семен выше вершин деревьев и обомлел, увидел он там лицо нечеловеческое, вместо глазниц и рта - пустота черная, вместо волос- тени вьющиеся,  левая  рука его обхватила верхушку большой сосны, так что снег с ней посыпался, правая тянется к костру медленно, медленно, а пурга не унимается, хлещет снегами лицо Семена, он всё же  пересилил себя  и крикнул тени, что было мощи:
«-Нечего меня дух лесной собой  пугать, не по своей воле, я, в лесу твоем остался  и заблудился, пурга - запутала! Что без спроса твой лес рубил – извини, другой работы,  у меня зимой, нет! Присесть с собой  тебя не приглашаю, не достоин я смертный, такой чести,  чтоб ты сидел со мной рядом!»
 Тень, наклонила свою голову, рассматривая,  ночного гостья у костра, правая рука вернулась назад в лес и скрипя стволами деревьев и шурша ветвями, произнесла страшным голосом:
«-Ладно, смертный прощаю тебя! Не всякий мне встречается человека видеть, вижу, не испугался меня, проси чего хочешь, всё, что смогу сделаю тебе!»
  Семен поклонился хозяину леса и сказал:
«-Спасибо тебе за милость Хозяин леса, домой бы живым вернуться, а больше и не надо ни чего!»
  Тень Хозяина Леса, зашумела ветвями и стволами деревьев и громким шумом ответила:
«-Твоей жизнью не я правлю,  домой ты вернешься, а за скромность твою, дам тебе дар понимать язык животных, птиц и растений, что не был бы ты глухим, а слышащим природу земную!»
 Только прошумел  Хозяин Леса, ветвями и стволами деревьев и исчез, в других тенях.
   Задумался  Семен  от  увиденного и услышанного, и стало ему легко, и свободно, улыбнулся он, подкинул в костер дров и посмотрев вокруг своего стоянки, присел он на ветки еловые и стала его дремота одолевать, а пурга ветрами воет, снегами хлещет, но костер загасить не может, а от него тепло и светло.  И как- то деревья стали понятно шуметь для Семена, медленно переговариваясь между собой о зиме и снегах на ветвях, о короедах, что спят в их коре и ужасе огне костра, что пугает их не меньше, чем короеды. Он уже  подумал, что стал засыпать и всё это ему, во сне стало являться, как сквозь дрему он услышал, явно, в шуме ветвей, тревожные разговоры  деревьев: «Идет, идет, сама идет Матушка Метелица!»
   Семен пересилив свою дремоту, встал, поправил огонь в костре и осмотревшись вокруг,  вдруг увидел,   как из глубины пурги, к его навесу приближается белой стеной выше деревьев, образ невиданный, в накидке из снегов  и в короне из льда , по лику похожий на женский, но равнодушный и холодный. И чем ближе образ приближался, тем больше  пурга зверствовала вокруг. Ветер был такой силы, что пламя костра, слалось по земле и казалось, завалит сейчас сугробами снега и костер и Семена с навесом, но стволы деревьев стали стеной и заградили  стоянку ветвями, пересилив себя, Семен крикнул, что было мочи в пургу:
«-Не гневись матушка Метелица, что работе твой мешаю, покой твой нарушаю, заблудился я в лесу этом, когда вечереть стало! Извини, что красоту твою нарушил! А костру своему не приглашаю, не достоин я смертный, что бы Ты Ваше Величие со мной повечеряла! »
  Утихла пурга, остановился белый образ недалеко  от навеса со стоянкой Семена,  и  снег стал медленно падать под ноги, большими хлопьями и  раздалось в шуме снега и в хрусте льда, тихое, но холодящий слух шуршание, как шепот, речь:
«- Хорошо смертный, прощаем мы тебя с ветрами, за твое негаданное и нежданное  вторжение в наши просторы в час ночной, не всякому мы ведомо открываемся, не всякому являемся, раз не испугался ты нашей мощи, проси что хочешь! Выполним мы, что будет в нашей силе!»
   Семен низко поклонился, и проговорил:
«- Спасибо Матушка Метелица, за милость твою ко мне смертному, мне бы домой живым вернуться, а более ничего и не надо!»
 Зашумели ветра, зашелестел снег, закрывая своей мощью всю видимую даль, освещаемую, пламенем костра и услышал Семен в этом шуршании и хрусте льда, тихий шепот стихии:
«- Не в нашей воле жизнь твоя смертный, домой ты и так вернешься, а за скромность твою, наградим тебя даром снега и дожди посылать и прекращать, ветра и бураны вызывать, на благо природы и Земли матери!»
 И исчез, образ белой  Матери Метелицы и замела пурга снова, покрывая Землю снегами своими чистыми. Семен низко поклонился, посмотрел вокруг своей стоянки, подкинул дров в костер  и задумался, за эту ночь он столько страхов натерпелся и столько приобрел, что вся последующая жизнь игрою показалась. Прилег он на свою лежанку из еловых ветвей и задремал, слушая сквозь дрему, как тихо перешептываются деревья и воют ветра, как шуршит снег натыкаясь друг на друга, но как закрыл он глаза свои, услышал в шуме ветров, как деревья между собой перешептываются в страхе, что идет по лесу, неведомый образ и не человек, и не зверь, от его и ужасом веет, и добротой внеземной, идет он по лесу- ни ветки не обломит, ни снега не примнет, и все трепещет от него - и духи и природа. Семен преодолевая дрему, встал, дров в костер добавил, осмотрелся вокруг, вроде бы никого и не было, кроме пурги, что мела и не прекращала.
 «Показалось, видимо мне, причудилось, знамо дело такое сегодня пережить!» -подумал Семен, повернулся назад к своему костру и  вздрогнул от страха!
    Стоит возле костра с посохом деревянным и снег на него не падает, сам он не высокого роста старичок и не старичок,  вроде бы  молодой человек с бородой,  присмотрелся, а это вообще мужик здоровенный, а стал всматриваться, снова  старичком оказался, смутился Семен, но страха своего не подавая, спросил гостя неведомого:
«-Ночи доброй странник неведомый, ну раз пришел, садись к костру погрейся, ночь кругом,  да и пурга невиданная, садись я тебя своей едой угощу, что осталась!»
 Семен, достал из глубины навеса котомку свою, выложил всё на чистую тряпицу и предложил  ночному гостью покушать, что было, а  был  у него хлеб, лук да кусок сала. Незнакомец, помолчал,  раздумывая, присел, отведал всего понемногу, вытер свои губы и руки о снег, а руки у него странные были пальцы длинные, да тонкие, а после смотрит в костер, что тот прямо аж вспыхнул пламенем до вершин деревьев и говорит Семену, глухим и низким голосом:
«-Спасибо тебе Семен, за хлеб и соль, за приглашение у огня погреться! Смотрю, оробел, ты меня увидевши! Не знаешь, кто я такой, какого роду, племени, духов ты признал, а меня не ведаешь!?»
 Семен настороженно сказал, посматривая на ночного гостья:
«-Да не узнал я тебя странник, чудной ты какой то вроде бы знакомый, а присмотришься и робко делается, не ведаю я тебя!? Если можно скажи, кто ты есть, сделай милость!»
 Незнакомец встал, распахнул свои лохмотья старые   и ослепил светом  Семена и всю местность в округе, такой яркости и силы, что снег от  пурги в воздухе растаял и вокруг стоянки и снега рядом  начал таять. Семен закрыл свои глаза, пал на колени перед незнакомцем и завопил:
«-Не ведаю Тебя я странник, вижу в Тебе силу невиданную мощь не слыханную, но кто Ты мне не ведомо! Бог ко мне грешнику не явится, а лукавому я неинтересен по своей малости! Помилуй меня, нечестивого!»
 Свет резко пропал, Семен открыл глаза и видит, что у костра как сидел так и сидит незнакомец и палочкой  дровишки поправляет, увидел он, что Семен в себя пришел и говорит, своим глухим и низким голосом:
«-Что напугал я тебя Семен!? Да забыли видно вы люди про Хозяина Земли, про иных малых духов, чего только не наговорили, всем Богам косточки перебрали, а меня редко кто вспоминает! В прошлые давние времена, меня чтили и помнили, и  Землю, бесчинства ей не творили, а ныне про всё  забыто, вами людьми,  рвете вы Её несчастную в свою корысть ненасытную и никого не чтите и  не боитесь!»
 Семен присел рядом,   охватил своими руками колени, смотрит на костер и отвечает:
«-Извините меня невежду, что вам почтения должного не воздал, что леса Ваши рубил,  зверьё бил, рыбу ловил и ни  когда  у вас благословления не просил! Не ведомо мне, что Вы мне сегодня в ночи явились, а не благочестивым людям и сановитым вельможам, я простой смертный, что я смогу поменять в жизни этой!?»
 Хозяин Земли посмотрел на Семена  строго, лицом отца его, давно, погибшего на войне  и говорит:
«-Сегодня  пурга застала в пути многих и вельмож сановитых и людей благочестивых.  Многие знали, что их ждет и не готовились, а кто приготовился, когда увидели, то что ты  видел, то от страха да от мороза по умирали!  Ты, один, их них, остался. И к  тебя я пришел сказать, то, что не сановитые люди должны знать и не благочестивые вельможи, а  лишь те, кто готов к этому и то что им хотят сказать Вышние. Богатства ваши земные и благочестие, есть ни что для нас создавших всё это! Я Хозяин Земли, но есть и  Земля Хозяйка и  духи стихий, и природы, они в услужении у нас, но не рабы наши, но соратники! И над нами есть силы более могущественные, чем мы. И мы им служим и не как рабы, а как собратьям старшим! А что у вас людей делается!? Во что вы себя превратили, с той поры, когда нас слушали и делали в угоду всей Земли и  кем вы стали  за эти века! Крысы и то благочестивее вас, людей разумных! Я просил, Вышних, дать,  должное вам, людям  возмездие!  Но Они - жду от вас  покаяния, любви  и вразумления! Но сейчас к тебе Семен слова эти, что бы ты жизнь свою творил по совести, а не угоду своего чрева. Детям и внукам передашь, то, что сам узнаешь,  после и глухим донесешь, слова мои о сути людей на Земле и если хотя бы один одумается, то не напрасно, я посидел у твоего костра, хотя твоего тут ничего собственно  нет твоего, лишь одна твоя жизнь, кою иной правит! Помни меня и слова мои..»
   Проговорил он так и исчез, только облик отца, давно погибшего на войне, в памяти Семена и оставил.
   Сидел Семен у костра и рыдал, нечего уже ему было не страшно и  не чего уже его не страшило, ни духи земные не духи стихий, даже наоборот ему казалось, что они ласкают его, снежинки тают у него на лице и охлаждают, ветер приносит ему былые запахи детства. Семен сидел и лил горючие слезы о людской злости ко всему, о любви вселенской к людям и их слепоте и глухоте.  Он не заметил, как пришло утро, он не помнил, спал он или не спал, был в дреме или забытье. 
   Когда солнце взошло, он без труда приметил место, где ему удалось переночевать и столько пережить, он без труда нашел дорогу к дому, не веря во всё, то, что с ним приключилось.   
  Он с трудом пробрался домой, преодолевая снежные заносы и сугробы, и когда зашел в дом, то всех родных  перепугал. Оказывается, они уже давно  посчитали его мертвым, так как многие кого в этот день в пути застала эта пурга, так и сгинули, в ней замерзая и путаясь в поисках дороги к дому.
  Во всей последующей  жизни  у Семена было  многих для  других странностей, он постоянно в своих беседах, где только не был, постоянно  твердил о любви к природе и Земле.  Очень многим казалось, что он понимает все то, что говорят животные и птицы, он знал, когда будет дождь и когда будет буря, он часто был молчалив и задумчив и казалось он знал, то что другим не ведомо.
   Когда его дети стали взрослые  и смогли себя сами прокормить себя, он сходил в лес, долго он там был или коротко, непонятно где он там нашел и как выкопал большую глиняную  крынку с золотыми монетами. Он оставил эту находку  для прокормления своих детей и  жены. После  собрал свою котомку и ушел странствовать, но  последок рассказав своим детям всё правду, о том, что он видел тогда, в ту январскую ночь, в том лесу, когда была та страшная пурга.
   Больше Семена так никто и не видел. Правда многие утверждали, что он им попадался и помогал  в лесу, когда они блудили, другие утверждали  видели Семена  когда тонули,  он помогал им выбраться из болот и рек, из  и кто хотел покончить жизнь самоубийством, он попадался им по  дороге и отговаривал их от этого, а простым людям занятым своими делами, так не никому и не показывался…»
   Елизавета Федоровна закончила свой рассказ, посмотрела мне в глаза и спросила:
«- Ну что мил человек,  веришь ты, или нет!?  Сказка всё это для тебя?»
   Её вопрос вывел меня  из под впечатления, рассказанного, всё ещё находясь под впечатлением услышанного, я спросил:
«- Скажите Елизавета Федоровна, а как судьба семьи его далее стала и как вы место это нашли!?»
   Моя рассказчица, помолчала немного и вздохнув ответила:
«-Да по разному, мил человек, по разному…  У прадеда то Семена, было три сына, они как отец их ушел по миру странствовать, поделили этот клад. Прямо не знаю, для чего он им его нашел, то же наверное для чего –то для доброго, но они все по разному определились! Старший сын, купил себе трактир и разбогател, а потомки его купцами стали, когда пришла революция, многие сгинули, а некоторые из них подались за границу и там где-то затерялись. Средний сын, дом себе построил, мельницу купил, так и жил на земле и все потомки его крестьянствовали,  крепкие были  хозяйственники, а пришла революция, тоже их всех по земле раскидало, кого раскулачили, кто на войне гражданской погиб, не знаю я их  судеб.  А младший сын, его, наш предок, он все, что ему досталось, нищим и вдовам раздал. Остатки в церковь снес, лишь себе один золотой оставил на память, до сих пор у сына моего хранится. Предок наш, тот сын младший, это место, где  Семен ту  стоянку устроил, в лесу все же нашел и очень часто ходил туда. Уйдет с утра  отца вспоминать, посидит , попечалиться  и  оставит  там, в лесу, что нибуть съестное Хозяину Земли.  Так и повелось с той поры у нашего рода, а после, на том месте, выросли три дерева,  ель, сосна и береза, да так близко друг к другу, что срослись и  часто мысли на голову приходят, что не просто такт эти все три разных дерева вместе вросли друг в друга. В этом году, так получилось, так и не сходили на наше место, может внук приедет завтра, так пошлем его подарочки хозяину отнести, ну и ёлочку украсит».   
   Елизавета Федоровна закончила свой рассказ.
   Было слышно как где - то вдали, сквозь шелест снегопада, глухо, бурчал  рейсовый автобус, и было ясно, что скоро моя рассказчица, уедет к своей любимой дочке с внучкой, к своим дорогим близким людям у которых такая древняя традиция с таким Великим прошлым и мне стало печально и грустно.
   Мы попрощались с Елизаветой Федоровной, она взяла на руки свою собачку и что то шепнула ей на ухо на некому непонятном  кроме их языке, собачонка  лизнула её в лицо  и они скрылись внутри салона старенького автобуса.
   Я остался один. Мой автобус ходил редко и неизвестно вообще когда он изъявит «свою милость» в своем появлении. Но находясь на забытой всеми остановке, во время снегопада, в голове все крутились воображаемые картинки  Семеновой стоянки с явлениями духов природы и Хозяина Земли, хоть нас от этой истории разделяли века, но мне казалось, что всё это произошло совсем рядом и совсем недавно.
   Снег падал и падал, заметая следы прошлого, а где то вдалеке за ним вставали и правили стихиями, давно забытые нами духи...
   Да мы их забыли, а они все продолжают и продолжают, правит стихиями и природой, невзирая на наше невежество и веру…