слон

я хотел разменяться - на вонь, и небритость, и на
безразличье зрачков, и бессилие каждого слова.
и достиг - да настолько удачно, что слово "вина"
может быть лишь "р.п."*, чтоб воспринялось кожей слоновой.
я сижу за стеклом, как откормленный радостный слон -
не смеюсь почему? а когда же слоны улыбались? -
но одним своим ревом смешным и киваньем об залитый стол
я делюсь с вами счастьем, что я - что бы там ни трепали -
не свинья - что я слишком силен, неуклюж и нелеп,
чтобы кто-то хотел на свой праздник сварить мои уши.
не нужна моя смерть и не нужен мой мощный скелет,
да и сам я, большой, как маяк, ни душонке не нужен.
я сижу за стеклом, а за ним бродят толпы зевак -
как и я, веселятся, плюются и тыкают пальцем.
я ушами машу, но машу, что ли, как-то не так -
потому что потыкали, поулыбались и дальше
безразлично прошли в мертвый город, где воет тоска,
где о стены держась, бродят тени в промокших рубашках.
где давно уж не ждут от меня ни ночного гудка без звонка,
ни каких-никаких - хоть увядших - а все же ромашек.
что могу я им дать? мне не жаль ни звонка, ни цветов,
ни, в отличие от человека, себя и бездомной собаки -
только в розовом мире забавных и чудных слонов
никому нет заботы до тех, кто ночует в бараке.
потому, брошен здесь волей рока, а, может, Его,
я глотаю стакан с веселящим отравленным зельем
и, плюя в морду тем, кто еще здесь остался живой,
завершаю осмеянный ими слоновий бестселлер.

* - родительный падеж