Монолит

Одинокие лодки рассвета,
листопадный журчит туман...
Тишиной и людьми надетый,
мою жизнь
           хранит
                талисман!
Здравствуй, детство!
Здравствуй, начало!
Воспалился жизненный след.
Тишина твоя закричала.
Трёхколёсный передала привет.
Я пришёл.
Так заходят в гавань
покалеченные корабли.
Продан дом.
А я в дверь тарабаню:
отвори мне, дом,
отвори!
Это я!
Я бы начал сначала.
Я так быстро не мог умереть.
Перестала лампадка гореть.
За окошком снежинка пропала.
Я как ветер,
                как радостный ветер,
нагоняю
          былые деньки.
Далеки они.
Путь их светел.
Были б нынешние так легки!..
Было море…
                Счастливое море!
Но по морю пошло волной,
но по морю плавает горе
горькой глыбою ледяной…
Нету бабушки,
                нету деда,
нет Маланьи, нет Пети с женой,
нет Андрея – напротив соседа,
а вообще-то, есть кто живой?!
Сашка, Сашка,
                жёлтый воробушек,
ты и тёзка,
и сердца аврал.
В синем Царстве
песочек розовый
загружаешь в свой самосвал…
А на
      Лялю
              махина несётся –
мчится поезд,
как на муху паук.
Мне спокойно никак не живётся,
вырываюсь из божьих рук.
Наша Таня
            теперь одесситка.
А Топорика бросили в люк.
Открывай же калитку,
                Витька,
ты единственный, Цымбалюк!
Я любимую пудру кушал,
ручку газа на мопеде крутил.
Помню, помню, любил ты Танюшу.
А я Епур Наташку любил.
Не рисует портреты
                улица.
Не записывает голоса…
Дай же,
         Витька,
                мне в улицу сунуться,
посидеть у тебя два часа…
И покажется,
                и покажется,
что всё было,
                как будто вчера,
и беседа наша
                завяжется,
как когда-то
                наша игра.
И мопеды возникнут, 
                мопеды,
сами «Битлз»,
                того и гляди…
Наши деды
              дошли до победы,
а у смерти ещё впереди…
Людоедка!
Но с новеньким списочком
                снова выйдет
и кушать начнёт.
А сердечко
            не ходит на цыпочках
и в куриный помёт
              не шагнёт.
Голубая машинка печатает.
Для костлявой старухи строчит.
Жизнь и смерть,
            как дурное зачатие,
некрасивый вообще монолит!
Ведь хорошего только хочется,
ведь за это стаканчик налит.
Сердце бьётся,
            работает, носится,
стих и сердце сошлись в монолит!
Пусть стоит среди
                травушки шёлковой,
пусть притупит немного косу…
Здравствуй, бабушка!
                Дай мне кошёлку,
я цветы твои понесу…