Палестрина

Я пересказывать не перестану ни боль свою,ни отречение.
Пусть между гласных и слогОв запечатлеется признание
во всём до невозможности родном,словно река над изречением.
Лишь этим клеточкам и уголкам я доверяю неизбежное,без дна и убывания.

Суровый этот круг я прохожу,как-будто в первый раз.
А ведь такое горькое и так неизчислимо,словно листьев угасание,
из года в год,из ночи в ночь,пускаясь в  тихий пляс,
над сердцем вянущим моим витает странное страдание.

Искал я имя этим зыбким и немыслимым пустотам.
И вот: обрёл! Но где же? В античных символах и снах,
в наитии,в разлуке,в странствиях,в заветной ноте.
И что ж? Наследство бренное моё - печаль и страх.

Теперь единственная дней моих отрада - берега.
Те самые,которых тлен сомненья не коснулся.
Далёкие мой взор безмолвный утешают облака.
Те самые,чей трепетный огран над пепельною тризной встрепенулся.

Признаюсь...без причины...не сразу...не тебе и никому.
Есть мелочей настырное,дурное копошенье:
я - стихоплёт и буквоед,слагатель мутных песен,плут.
Со всем согласен...каюсь...и молчу до умопомраченья.

Быть может,до каких-то смутных лет мне добрести не суждено.
И,может статься,радости не обрету,не испытаю постоянства.
Я чувствую,что сброшен утлый мой кораблик,близко дно.
Но ближе всех пространств так и осталось дальнее пространство.

Уж нет той слабости в словах,определениях. Но нет протягновЕнья.
Меня оставил чей-то голосок. На время. На чуть-чуть.
Но этого вполне достаточно для нескольких секунд,мгновений безвремЕнья.
Но не достаточно,чтоб нечто невозвратное воскресло.

...чего-то не вернуть...

Я верю: песни вещие твои коснутся струн моих,в безмолвьи одичавших -
столь долгожданно бремя это сердцу,сердцу моему...
Вскипает сердоликовый рассвет,над дланью дальних дней вострепетавший:
являться буду лишь тебе и больше никому.

...а что ж теперь...

Одной рукой возносим мы свечу,другой рукою птицу душим.
Растим плоды,чтоб запретить их и заклятию предать.
Разбрасываем камни,собранные некогда. Несозданное рушим.
Зачем? Чужими радостями жить и горем не своим страдать.

Не лучше ли,ослепнув,голос не срывать и сердце,
лишиться памяти насущной,свыкнуться с молчанием и тишиной,
принять себя и всех,кто потерял свой ключик в потайную дверцу,
не останавливать,не наущать обретших ад иль рай земной.

К паденью иль восторгу безучастен,будто пепел,
я странствую из осуждения в благословенье.
Выстрадываю день свой гневный, - да будет он вновь тих и светел, -
и словно будет он тем самым днём,что проживу без страха и сомненья.

А пока в одной руке - свеча,в другой - трепещет птица, -
непредсказуем следующего мгновенья приговор.
Не ведает душа моя - что в шУице,а что - в деснице.
И в этом вся её печаль - с безмолвьем вечный разговор.

Теперь...тогда...всегда...и...никогда...
былое...странное...грядущее...и...неизбывное...
единственное...грянувшее...впредь немое...без стыда...
забвения неподобающего пепельная теснота...надрывная...

Косноязычие! О,вещая и недоумевающая страсть!
Осанна непрестанная - не вглубь и не во вне
псалмом,как кистенём,всё хлещешь,хлещешь в собственную сласть!

Ещё мгновение - и что-то,столь единственное,
рухнет не во сне.
Ещё часок - и всё возстанет вновь:
былое-странное-грядущее-и-неизбывное,
шатром иль куполом,крылом иль кистенём, -
не ведаю и спрашивать не смею.

Песню дивную истраченной струною допою,
как-будто жажду жаждой утолю,
последним днём и другом впредь непредпоследним.

...мгновенье - всё во всём...

1996