Другу

                Льву

...ты что-то приутих... я вижу, зло
унынья и тебя не обошло:
ты пишешь, — всё, мол, вакуум да блеф?
Пустое, друг. Забудь об этом, Лев!
Господь опустошает нас затем,
что пустота наполнится когда-то
набором новых слов и новых тем
и жаждой, и решимостью солдата
не отступать — пускай и в крайний час!
Начнётся битва — Бог покличет нас.

Что — имя, Лев? Какие имена
звучат сегодня? Что-то ни хрена
не слышу ни поэтов, ни бойцов —
негоцианты между молодцов,
да воры, да чиновники... и что —
в таком ряду должны звучать и наши?
Да полно, друг... Вода и решето,
которые мы носим, много краше
камней, из коих строят пьедестал —
нет, я бы на надгробие не встал!..

Я жить хочу. Хочу встречать зарю
и говорить, как нынче говорю,
растить лозу, зимою — выгреть лень,
в закат — благодарить прожитый день...
Мне есть кого любить — к чему тогда
ждать чёрт-те что, что зыбко, ненадёжно?
Мой друг, поверь: поэзия — вода,
чтоб пить да поливать, иное — ложно,
иное — тем, кто волю дал словам,
чтоб к имени идти по головам!

Пройдут года, исчезнут языки,
и выгорит огонь живой строки,
и имена осыпятся с камней...
Чужая жизнь — и нам не будет в ней
ни места, ни сочувствия. И нас
едва ли процитирует когда-то
душа чужая... Разве — чуждый глас
сначала раздербанит на цитаты,
как инок — мощи, а потом — опять
не столько жить в строке, сколь умирать...

Да, мы стареем... Слава и почёт —
удел немногих... Время утечёт,
и вместо нас какой-нибудь юнец
попробует добыть на лоб венец
и выше Ляксандрийского столпа
подняться над толпою восхищенной —
и что? Он — тот же раб, его толпа
становится коровищей священной,
и пишет он не то, что сам хотел,
а то, что ждут стада священных тел.

Не жди. Не добывай и не проси...
Пока скрипит планета на оси
и вертит нашим солнцем, и пока
плывут над ней по небу облака,
а ветер держит крылья лёгких птиц —
пока мы видим эту сказку снизу —
не жди венца. Но припадая ниц
дари всё это с лёгкостью Хафиза —
кому-нибудь... Кому? Хотя бы той,
кто ходит, дышит — кто живёт с тобой.

На что тебе, мой друг, венец да имя?
И что, скажи, ты будешь делать с ними?