Конецкий Восенаге от меня

Библиотека Виктора Конецкого.

 http://www.baltkon.ru/about/memo/detail.php?ID=945

"Виктор обладал редким даром - не просто юмором, что уже само по себе достоинство, к тому же не частое. Обычно дело сводится к смешным историям, забавным выражениям, характерам. У Конецкого юмор растворён в самом повествовании, а оно большей частью серьёзно, оно про достаточно тяжёлый, опасный труд моряка, морской быт, морскую жизнь... Наиболее мне всегда был интересен сам автор, минуты его полной откровенности, когда он добирается до самого себя. Надо было накопить жизни и личности, чтобы рискнуть открыться.

 Он бывал колюч и неудобен в дружбе. И всё же к нему тянуло. И сам он тянулся ко всему талантливому. Такова была его любовь к Юре Казакову, к Виктору Борисовичу Шкловскому.

 Ему не досталось ни государственных премий, ни собраний сочинений, это было несправедливо. Было читательское признание..."

Даниил Гранин "Виктор Конецкий"



Из романа Виктора Конецкого "Никто пути пройденного у нас не отберёт"":

 Поколение воевавших уходит. Это серьёзное обстоятельство для общества. Ибо это последнее поколение, которое с абсолютно чистой совестью, без всяких общих слов, могло считать себя ещё при жизни выполнившим долг перед историей с полнейшей наглядностью.


(об известном герое) Поразителен его интерес к языку накануне смерти. В начале пятидесятых я с интересом изучал в военно-морском училище "Марксизм и вопросы языкознания". Читать труд дилетанта о проблемах языка куда занятнее, нежели сочинения учёного-языковеда. Над последними от скуки помрёшь.


 Капитан-чудак был стар. Прибыл старик на подмену постоянному капитану и обнаружил в каюте шкафы и рундуки, битком набитые грязным бельём, носками, рваными ботинками и прочим наследством нечистоплотного и невежливого человека.
 Носки и стоптанные тапочки старик выкинул в иллюминатор, засоряя окружающую экологию. Бельё выстирал собственноручно. Выстирал и свитеры. Залатал и подбил ботинки и сапоги. Всё чистое и отглаженное  уложил в полном порядке. И в конце многодневных трудов, которые, естественно, вызвали у экипажа любопытство, старик чудак заявил: "Вот вернётся - пусть ему стыдно станет, а пройденного пути от нас не отберёшь!" Вроде всё это звучало вполне бессмысленно, но привязалось. Сперва В.В. употреблял присказку в чисто юмористическом варианте. Например, прихлопнут человеку визу за давние грешки - можно сказать: "Да-а, пройденного пути у нас не отберёшь!" Затем присказка наполнилась валютным содержанием: за каждые сутки морского пути положена моряку валюта, и если даже в конце пути посадил он пароход на мель, то заработанную валюту у него не отберёшь. Ну а к старости наполнились эти слова новым, глубоким, гордым, горьким,  щемящим, чем-то сладким, отчаянным, весёлым, тоскливым... Обернись назад, взгляни в свой кильватерный след, вспомни: сколько чего за кормой осталось - это всё твоё, и никто того не отберёт...


Прочитал у Нодара Думбадзе: "Я искал свободы и потому избрал смех". Я бы рад ему следовать. Но ныне знаю - и знаю твёрдо, что не мы выбираем смех в любой момент или в любой ситуации, а он, увы, нас выбирает или нет. И если нет, то дело твоё табак. Насильно мил смеху не будешь. Кажется он послал меня к чёрту, этот легкомысленный приятель. Вернись, дружище, ну что тебе стоит?!


(Василий Васильевич рассказывает Виктору Викторовичу) Так вот, Виктор Викторович,
был у меня щегл, который точно знал, когда ему надо будет помереть. Нашёл птенца в саду на даче, когда дочке было ещё пять лет.  Гуляли с ней, и собака маму щеглёнка спугнула с гнезда. Я птенца взял, выкормил, я умею с ними. Звал его просто Щегл. Десять лет живёт и в ус не дует. Потом в моё отсутствие отравился коноплёй. Её надо кипятком ошпаривать, чтобы нежелательную ядовитость уничтожить. Ослеп Щегл. Что со слепой птицей делать? Понёс я его в поликлинику водников, к окулистке, которая на каждой медкомиссии мне тонну крови портит, знаете наверное её, евреечка с усами. Объяснил, что дружок старый у меня ослеп. Она внимательно отнеслась, без смешков. Консилиум собрали, но ничего придумать не смогли. Убивать надо или там усыплять. А он, Щегл, поёт себе и поёт - это слепой! Никаких переживаний, только ещё больше начал меня к собаке ревновать. Чуть её поглажу, Щегл носом по прутьям клетки взад-вперёд - тра-та-та! Думал я, думал, что со слепой птицей делать? А пусть живёт, если ей так хочется. Пел чудесно. Каждую ноту - в сердце. Все сроки прошли, а он живёт. Дочка подросла и замуж собралась. И за три дня до свадьбы Щегл умер. Всего прожил пятнадцать лет, восемь месяцев и пятнадцать суток. Дочка, надо сказать, как то смущалась перед женихом, что папа всё ещё в мальчишестве пребывает, голубей гоняет и слепого щегла нянчит. И вот Щегл убрался в самое время. Похоронил я его в банке из под английского чая. Знаете, такие красивые банки - индианки в ярких нарядах танцуют... Ссыпал я в банку песочек из клетки, корм, который остался. Положил слепого певца в поильничек - он к старости усох, маленький стал - точь-в-точь как добрые старики усыхают. Ну, и закопал в саду. Теперь к нему на могилку внучку вожу, и мы там с ней песни поём. Я внучку больше дочки люблю. Так вышло.


Октавиан производить уборку в своей каюте запрещает категорически: делает только сам. А нет для женщины  ничего более раздражительного, нежели не пустить её куда-либо. Запрети женщине уборку на твоём письменном столе - она наизнанку вывернется, но махнёт тряпкой по всем твоим бумагам в обязательном порядке. Это форма женского самоутверждения - я, мол, должна быть посвящена во все интимы, и мне должно быть всё доступно. А
А ежели станешь возле стола на стражу и для бдительности ещё очки наденешь, то она, женщина, тварь полосатая, такого тебе в отместку на кухне наприбирает, что и святых некуда будет выносить.


 Не надо быть учёным, чтобы понимать; монолог - прерогатива сумасшедшего. Речь родилась из необходимости общения. Диалог - нормальная форма литературного произведения. Даже когда народ безмолвствует, он ведёт диалог с историей.