Тиран Асвальд

В далёкие времена, жил на земле тиран Асвальд. И не знали люди никакой свободы при его власти. Казнил Асвальд людей беспощадно за малейшую повинность.
И каждый жил в страхе и каждый мечтал дожить до следующего дня.

  Был у тирана советник. Человек добрый и справедливый, вынужденный скрывать свое сострадание под маской равнодушия для того, чтобы иметь возможность хотя бы временами помогать людям в строжайшей тайне. Звали этого человека Гуди.

  Год шел за годом, Асвальд становился всё более жестоким, всё изощреннее терзал он народ.
Гуди сквозь кровавые слезы работал на тирана, силы души его кончались. Каждую ночь он бился в исступлении и громким шепотом взывал к богам о помощи.

  Был у Гуди племянник. Еще в детстве выделялся он пытливым умом и хитростью, прозвали его за то - Локки.
  Услышал Локки как-то за стеной бессильный ночной крик дяди своего, вбежал к тому, а тот лежит в бреду, совсем без памяти.
   Гуди единственным ему живым родственником приходился, остальных Асвальд жестоко казнил, когда Локки был еще ребенком, за то, что не страшились и не ластились к ногам его. Вот и последний родной человек с ума сошел от службы вынужденной дьяволу. Пообещал же себе Локки, что отомстит за горе рода своего.

   Долго Локки выжидал момента и, наконец, дождался.
    Собрался Асвальд устроить пир в честь бога войны – Ареса, потому как расширил тиран морские границы владений своих.
    Снарядили корабль. Только приближенные поднялись на борт.
    Локки не мог упустить возможность. Несмотря на то, что не был приглашен, он проник на корабль, переодевшись матросом.
   А рассчитывал Локки вот на что: падок Асвальд на лесть. Одна история ходила среди торговцев, о том, как однажды, помиловал Асвальд уличенного вора, упавшего в ноги ему и покрывшего его самой грубой, самой отвратительной лестью.
    Когда берег пропал из виду, и тьма ночная укутала корабль - эль и игра на гуслях сделали своё дело, развеселив Асвальда и гостей его.
   Все временами поглядывали на парус, с которого дерзко смотрел лик тирана, с высоко поднятым подбородком и сощуренными глазами. И кланялись то правителю своему, то его изображению. Кланялись, потому, как правителя своего боялись, так боялись - что боготворили. Да и на руку было им преклонение: каждый занимал высокую должность, и каждый был пригрет Асвальдом. Потому и льстили, что сами были прельщены.
   Гости - мужчины и женщины, танцевали и громко напевали песню:
- «Эль и танцы правят миром,
Мы живем одним лишь пиром,
Жизнь - прелестная игра,
Веселимся до утра!».
    Сам Асвальд сидел за столом, попивал эль, и, ухмыляясь в свою густую, рыжую бороду, играл в карты с человеком, походившим на Лемминга.
- Снова вы выиграли, - залепетал Лемминг, - поздравляю вас, великий Асвальд, царь всех царей, властитель всех Фьордов.
- Ты проиграл достойно. Ступай, - ответил Асвальд, сполох самодовольства сверкнул в его глазах.
- О, великий правитель четырех стихий! - завопил Локки из-за угла, - о, благодатный повелитель всех царей. О, чудеснейший из чудеснейших, величественнейший из величественнейших, сильнейший из сильнейших, посланный нам недостойным! О, великий Асвальд, позволь обратиться к тебе!
- Слушаю, - отозвался тиран. Он прежде повесил бы за дерзость простого матроса, посмевшего заговорить с ним, но грубая лесть смягчила. Да и интересно стало ему, что может сказать простой матрос, преодолев свой страх.
   Локки же, не выходя из тени продолжил:
- О, мудрейший из мудрейших, властитель мира сего, превосходящий человека, могу ли я, жалкий моряк обращаться к столь высокому существу как ты, мой повелитель? Ты подобен богу на земле!
- Пожалуй, так оно и есть, - важно проговорил Асвальд, поглаживая бороду.
- Да, да, да, так оно и есть, - закивали гости. Шум стих. Такая тишина настала, что замолчали даже волны, бьющие о борт корабля.
- О, великий, всемогущий царь земли! О, божественнейший из божественнейших, всеповелевающий, всеобъемлющий. О, величайший правитель, повелитель каждой живой твари, соблаговолишь ли ты явить бесконечную силу чуда твоего?
- О каком чуде речь ведешь? - спросил Асвальд.
- О каком чуде, о каком? - повторила толпа с любопытством.
- О, непобедимый, величие твоё не человеческое, потому что ты не человек, а бог сущий. Ты можешь все, что пожелаешь, о чудеснейший из чудеснейших! О великолепнейший из великолепнейших.
- Да, пожалуй, - отозвался уверенно Асвальд.
- Всемогущий, всемогущий! - закричала толпа.

- Так яви же нам свое могущество, о повелитель, о, властитель земли, о, владыка всего существующего! Пройди по воде, величайший из величайших, яви свое чудо нам, простым смертным!
- Яви, яви, - закричали гости, приходя в исступление.

- Представь диво своей всепоглощающей силы, наш бог! Чтобы мы, здесь присутствовавшие, из поколения в поколение передавали то, чему стали свидетелями, да сумеешь ты сыскать славу бессмертную!
- Яви, яви! - кричала толпа.
Тут-то Асвальд и понял, к чему вёл его матрос. Понял и то, что нет ему другого выхода, как сделать то, о чем просят. «Глупцы! Он же играл, играл! Позор или смерть! Теперь только одно…» - думал он.
- Яви, яви! – ревела толпа.
   Асвальд резко поднялся со стула. Длинными, уверенными шагами направился он к корме.
- «Э-эх, смерды вы несчастные! Тьфу!» – махнул он рукой и шагнул за борт.
   Пьяные и разгоряченные речами Локки гости настолько переполнились верой в сказанное, что хоть Асвальд упав в воду тотчас утонул, они видели и как ступал он по воде, и как, направляясь навстречу рассвету – скрылся он в тонкой линии слияния небес и океана.
   А забытый всеми Локки забился в тёмный угол. Рыдания его были бесшумны: отомщен враг, да за какую цену!
   Из поколения в поколение передавалась эта история, и стала легендой.  И по сей день, гласит она, что горе тому путнику, который увидит в непогоду рыжебородого мужчину, шагающего по волнам.