И форвард, как молния с неба...

*  *  *



Хав прорвался по левому краю,
засветил парашют над штрафной.
До сих пор я свой гол забиваю! -
Сквозь июль, сквозь пылищу и зной,
мяч плывёт круглой рыбиной в сетку,
серафимом и сферой парит,
огибая дугой пятилетку
и тотемы стахановских плит.

И за клинья шумеров в ответе,
за всех рун и руин Вавилон,
блещут смуглыми икрами дети,
ибо к насыпям, с южных сторон,
солнце шлёт на холерные травы
цвет и мёд, без фальшивых речей
пустыри оживляя для славы
турбулентных - навылет! - мячей...





Игрища



Увы, окутал дым учителей,
подсыпав соль в усы и перец в баки.
Но звонки зовы сверстников-друзей
сквозь все шумы, ристалища и драки.
Сидячие притворства позабыв,
исполненные протокольных бдений,
и ныне чую гончих ног порыв,
в укусах йода сбитые колени.

О, частый пульс футбольного мяча,
о, игрища, сродни высокой драме!
Вопящий "Мимо!" Коля Каланча,
облитый неподдельными слезами...
О, ног-смычков мажорная возня,
и точностью, и остротою паса
гармонии учившая меня
задолго до октав Торкватто Тассо!

Там был в цене вольнолюбивый нрав,
там малодушье не было в почёте.
А кто был прав и кто чуть меньше прав,
почти бесспорно отражалось в счёте.
Усталые наставники мои!
Ваш синус регулярно повторяя,
душой я там, где вольные бои,–
в вечнозелёном безнадзорном мае!





*  *  *


То в кофе окрас, то в какао,
то в смуглость вечерней зари:
Тостао, Брандао, Фалькао –
футбольных баталий цари.
А вот и факир Батистута,
ваяя трёхсотый свой гол,
парит невесомо, как Будда
над летним лужком маттиол.

И снова ристалищ и хлеба
взыскуют Милан и Мадрид.
И форвард, как молния с неба,
на грани офсайда искрит.
Чтоб завтра, взлетая над квотой,
и сам ты пробился в финал
и с пылу, и с жару, и с лёту
взметнул к небесам с Тьягу Моттой,
с Фалькао – трофея фиал!


2016