Тайник

Я вернусь в медвяных росах,
в песенке ручья.
Только не оставь свой посох,
не покинь меня.

Грозы стонным основаньем
обойдут поля.
Но останься злаком странным,
кроткая земля.

От восторга до унынья краток путь:
ты найди свою тропинку в сердца храм.
Если горькое сомненье одолеет, - вёсен не вернуть, -
приходи,поведай душу росным берегам.

Дальние мои кручины,неможенья стон,
вы оставьте мой кораблик лёгким ветерком,
солнышком просейте локоны свои -
бусинкой-росинкою - ладом окарИн.

Полюби молчанья кроны,шелест ясных трав.
Их молитвенная кротость освятит твой нрав.
Помни,чадо,утешенье душу посетит.
Лишь поведай свою песню - лирный лазурит.

Вьёт коралловый рожок песню-прорицанье.
Нет предела стону строк - дней безмолвное рыданье,
сохраняя тишину,крылья опалённых вёсен
расправляет налету - саги царственная осень
тонкий хмель точИт - коленца притчи журавлиной,
словно лозная свирель,тон роняют неприкаянной стремнины.

...льётся песня - стонная скарпель...

Всё приму открытым сердцем: боль немую,радости слезу,
тесноту камлающих сомнений,весточку - стремяную грозу.
Без оглядки,бегом странным одолею бурелом хмельной,
выпорхну и потеряюсь дудочкой органной в песне горевОй.

Не забуду грани страшной между тишиною и безмолвьем.
Свет подлуннный не посмею спутать с дерзким многословьем.
Выя жестогОрдая да не преступит дома тронного порог!
Тон далёкий отразится - свет непредначертанных дорог.

Только вынести,остаться,не предать пути -
красоту ранимых вёсен в тай оповестить.
Жизнь - крупица расстояний. Затаись пред ней.
Взор стремится птицей ранней в полымя полей.

Будет боль невыносимой,сердце онемеет,
утеряет смысл дарнИца скошенной любви.
Всё стерпи: границу тонкую зима не одолеет.
Ведь за ней - лампадой светлой колыбельный малахит.

Забытый летописцем век тихонько представал очам моим:
тогда неведом был разбег отождествлений.
Времён отверженных мерцает лаконичный кроткий гимн,
апострофом затерянным скрывая краткость озарений.

Как-будто бы не призывая сонм людской к сиюминутному обету,
рассказывает словом броским и сухим
простую и нескладную историю небесного завета:
"да будет всякий в мире одиночества и тесных зим
достоин тишины,тепла и света".

Поверь: кому незабываемый предстанет счастья миг,
о ком воспоминаний вспрянувшее стремя ясную слезу разбудит, -
лишь он почти неслышное напутствие, - рыданье сорванных вериг, -
преодолеет и мучительный распутий кратер не осудит.

Я верую: откроется очам растраченного сердца
отдохновенный шелест непокинутых мгновений.
В объятьях счастья одичалого раскроется рубиновая дверца,
и примет вечная природа скитальца гроз и озарений.

Я верую: блаженства лирный родничок не убывает,
алмазной крошечкой теряясь в кварцевой лавине.
Пусть стремяннОй капкан растравленное жерло простирает, -
не стать ему алтарным жертвенником ясельной долины!

Я верую: в затворе искупленья успею притчу убывающей листвы
пересказать,раскрыв её предназначение в надрыве тетивы:
"Утраченный ларец предначертаний - багряный свиток пепельных зарниц -
вот лабиринт разгонных испытаний,предуготованный тебе".
И,падши ниц,рыданьем горькую печать скрепил: "Я верую".

Ранней осени странник-оракул
тайну поведал отверженной лирой:
"В песню пострижен судьбы твоей якорь.
Ноша дарОв сокровенная - ладан и смирна.
Не отречёшься единственной пепельной доли -
примешь костёр безымянных наречий.
Крылья истратишь пред памятью грозной юдОли.
В прах превратишься студёный в затравленной сечи.
Страх свой умерь! Позабудь свой отчаянный нОров!
Стань! Восприемник увенчанный!
Встреть безутешный набат приговоров!
Закон очерченных разлук не терпит отлагательства.
Не скроешь горя ты в растраченных глазах.
И даже если постараешься, - не убежать гонений,мук!
И всё же - вытерпи и не солги в предательство!
Останься верен в пепельных трудах!
И разомкнётся круг".

Назначенный предел - времён осиротевших стременА -
неотшлифованные контуры пространства проявляют.
Недосягаемый пробел - судьба,нечаянным обетом рождена -
восторженности юной обещание мой путь осуществляет.
И настаёт жестокий,тесный миг отторженного искупленья.

Теперь я знаю:
жизнь - тишайший блик в хрусталике божественного зренья.

Распахнутого Августа янтарный венценосец
устам целительный отвар тихонько преподнёс:
"Поведай сень воскрылий воцаряющейся осени,
свирельный Соломон,поведай,разрешитель гроз".

И не посмел восстать с колен.
О,нет! Рыданья не растрачивая,
пепельный нектар оставил молча я у стен
полынной крепости:

- "Вот свиток,предназначенный тебе".

- "Расторгнут плен!"

В тот миг,несчастный,нестерпимый,
когда трепещет на исходе зренья фитилёк,
я радуюсь дороге предстоящей и неотвратимой.
Мой путь отныне равен взору ясных строк.

Забыт,отвержен,въявь осуществляется и крепнет
единственного слова ясельный затвор,
до времени сокрывший пробужденья стонный лепет:
"Отныне ты прощён...забудь недоуменный приговор".

Единственным куплетом пепельного песнопения
средь слов исхоженных,среди немых ответов
я слышу тонкий шелест опадающей листвы, -
шаг осторожный тайного садовника,льняной хитон.

За хрупкою оградой,в отдалении от взора,от молвы
мерцают озарённые лазоревой туникой лепетные дни.
Он еле слышно ворох лёгкий и сухой приподнимает
и в дальний уголок относит...возвращается опять.

...ветвей крылатый корильон его сопровождает...

И невесомый ветерок трудами кроткими неслышимо
любуется и речь возобновляет стихнувшей струной.
Молчит всенОщный труженик далёких изумрудных покровОв,
безмолвным освящённый куполом небес.

И всё вокруг поёт. Вещает притчи безсловесные
о прозревающем зерне,об утешенье плачущих,о кротких.

...пастушеской цевницы лирный родничок зарю благословил...

И этот луч светающего песнопения и гаснущих созвездий обелиск
всё не забыть...всё не развеять.

...воздетых рук тугие прободения...

Ирис,восторженный брат мой,откликнись!
Есть ли дыханья предел в ошалевшем пути?
Реет белёсый поток над вершинами - тих,независим.
Облаком стелется стонный откос белотронный: "Прости".
Недосягаемое,до излома,до судорожных озарений,
игрище гиперболических снов закрома тишины восполняет
медленно зреющим светом до тла изболевшихся преодолений:

"Битва на краешке лезвия! Лозный наследник победу вещает
оторопевшим в паденье,но славящим копья разящие".
Сечиво гроз асимметрию жаркой стремнины вогнуло в запястия
хлёсткой скарпели. Вестник ставронный - осока рыдает.

Ближний луч исповедального свечения
унисон терновый вьёт рубиновым зерном,
царственной псалтыри обрамляя скрытое значение
контрапунктом взнявшихся наречий, -
огненный надлом песнопенного затвора тОчит посвящение.

Родник елейный светлой высоте вещает кристаллический напев,
оттенками роняя тон хрустальный - сердечный ток весны,осиротев,
слезою росною затеплился. Лозою поминальной.
Невыплаканное лазурной лиры царственное реет облачение,
оповещая корни гроз уединеньем фосфорического песнопения -
единственного лада прозревающий вопрос:

"Спаситель кроткий,сердца прободенного отверженный целитель,
ещё не поздно ли ответить пред тобой? И ждёт ли горняя обитель
распеленавшуюся душу в алтарный храм? Лампадный путь передо мной".
Долинный откликается лазоревый цветок,теряясь кликом журавлиным:
"Цепей изнемогающая степень - стон дорог. Предстань лучом незримым,
еловым ладаном страданье окропи,дарницу радости раскрой в себе".

Горенье крон сапфировых согреет слепнущих в отторженной судьбе.
Роняет тон сердечный - ток излучин изумрудных - родник-янтарь,
апокрифа ставронный слог вещая лирой просветлённой.
Агатовая даль просторное дыханье простирает - всполохом озонным
лампадный лик благословляет утерянную дверцу в зоревой алтарь:
"Явись,мой тайный путь. Прими убогий дар души коленопреклоненной".

Рассказанное сердцем слышится преданье,
оповещающий из века в век безмолвный миф
золотником глубинных строк непозволительного предстоянья
кипящей киноварью обрамляет ссадины дверей глухих.
Рассказанное взором слышит Спас озёрными глазами -
его ответ мерцает в обрамленье тихих слов.
Светло становится... И неприкаянной душе обняться с небесами
так невозможно хочется,так безоглядно верит в ясельный покров.
И нерассказанное слышится в молчаньи стонных трав.
Я знаю: сбудется высокой осени простое прорицание.

Такой неукротимый путь неотошедшими рыданьями преодолён.
И,кажется,все на исходе всколотые силы и терпенье.
Харизма осени взносящимся и безсловесным стоном льёт озон
апокрифическому прозреванью - трон фиоритурного пространства-прободенья:
"Явись,оттоковавших строк сапфировое зренье. Приди,полярная свеча".

Молитвой тщетною изпепеляется разгонное забвенье,срывается парча
истраченных глазниц...слезою изъязвлённое наречие
сразило стих селений,костёр полярный крыльями тугими возносится...но вот - затих.
Трепещет уголёк - рубин разлуки вскипячённой,затравленной,немой,
единственностью зАтемно пленённый,отъятый сердоликовой стеной.
Расколот раскалённый обелиск - искрошено долин прокрустовое ложе.
Иглою фиолетовых затмений впивается безврЕменья разящий василиск,
янтарною темницей обвивая грудь: обет первоначальный проще и дороже.

Ледник могуществом и совершенностию запредельного кристалла,
юлою взнявшихся страниц и литер теснотою неодушевлённой
блистает и слепИт невыносимый ток надежды - лирного забрала.
Воитель вековой не отрекается путИны , - вестником ставронным
истерзанную ношу ясной зЕницей хранит от неминуемого жала.

Сардоникс вереска осеннего свирелью трав янтарных обрамлён.
Воркует сумерек исон - созвездий скипетр изумрудный
явлением безликим освятил камлающей Луны долинный медальон.
Творенье трепетное лирных бликов познаёт костёр всхождений многотрудных.
Откровение ветхих страниц окарИной-строкой прорастает,
естество освящая руладным зерном.

Претерпевшему звонкую степень вериги откроется строй красоты.
Осеняет всполОшенный путь окрылённая лира златым покровОм.
Сопряжённый полярными далями алый кристалл зоревЫх степенЕй
восхожденье в назначенный миг начинает.
Ясноокая осень светающим куполом рдеет: разлился над ней
щебетания лепетный звон...заповедная грань тайну дней раскрывает.
Есть ли глубже родник,чем сердечного лада камлание.
Научись осторожно внимать молчаливым словам.
И войдёшь венценосцем в алтарь Мироздания.
Есть ли глубже смирение,чем листвы проливной корильон.

...сердца стонного лирный орган...

Светает крохотный хрусталик - дней моих сурьмяный акростих
простора трельного родник не покидает,роняя кронам кроткий стих
аллей...пригорков ясная темница - тугое странствие корней -
свечою увенчается янтарных перелесков,полотна спеющих полей
еловым куполом соцветий орошая...озонным зёрнышком озёр
неведомая грань равнин тихонько тает - собором венценосных гор -
исон дарницы нерукотворенной взрастает окрылённым стебельком -
елей свирельный исцеление прольёт сапфировым руладным говорком.

Проси меня кликом журавлика тонкого,
росинкою чащи медовой зови.
Малиновым ликом той зореньки лепетной
над хлебушком ясельным тихий обряд сотвори.

Избёнушка лирная,топям завьюженным
из рОзсвета в рОзсвет лампадушкой пой.
Вся соткана трав предстоянием стАвровым,
в заснеженном зареве тайной проталины
полярной обители ауру ярую миру открой.

Прости меня криком острожника стонкого -
рыхлинкою чащи терновой зари.
Отвечу раскрылием сини восполненной -
поклоном несломленным лада души.

У каждой судьбы - своя песнь,своя рЫтвина.
И стыдно роптать на участие хлёсткой потерь бичевы.
Не спрашивай грозы о высях органов молитвенных -
ответ их рождён под ослепнувший рокот пустой синевы.

И займётся пожар кустодИи-зимы в сердце летнего зарева,
неустанным хоралом вскипая в багряный прибой,глубину взбороздя!
И не в силах зерно избежать заповедного дара истления,спения марева.
Не утихнет раскатов степных окрылённая радость-стезя!

Да возстанет молебный зачин,
разгибая тугую кадильню-зарю!
День  в сурьмяном  зените - преддверие сумерек вещих!
Предпоследней весне геометрию грёз раздарю!

...улыбнулась Вселенная - осени зеркало вечное...

1996