Мадонна и дитя Рафаэль Кампо

При менопаузе, не женских гормонов матери не хватает. Она потеряла своего старшего сына -
И это я, единственный чудак-доктор, который
когда-то позволил ей гордиться. В такие дни, я делаю уборку, когда дома,  готовлю для нее,
так что она может отдохнуть от всех забот, но
теперь она не желает полагаться на меня.
Она сидит,  едва наблюдая за Рики через тонкий пар чая, ее взгляд осуждения скорее отказ, чем отвращение.
Она слышит гораздо лучше, чем видит - 
легче отвести взгляд, чем  сказать вслух - и все же я знаю, что возраст
тоже притупляет чувства. Взбешена,
потому что потеряла так много, я понимаю,
почему вдруг она выглядит так ошеломлено,
как в передаче: "...Сука, она увела
моего парня, моя собственная мать сделала это! ..." Я беззвучно сложил
полотенце.

Я знаю, что она думает,
это грешно, чушь, бред - так же, как она думает,
что прием эстрогенов в таблетках не
то, что планировал Бог, не важно, что
говорят врачи; или то, что я гей очевидно
неестественно, но она не может выдержать такую муку.
В микроволновке разогрет обед. Печенье, которое я испек, съедено. Я сделаю еще,
хотя она не прикоснется к ним: откажется ради Поста.
Интересно, куда ушла любовь моей матери.

Madonna and Child BY RAFAEL CAMPO

By menopause, it’s not just estrogen
my mother lacks. She’s lost her eldest son—
that’s me, the one who’s queer—the doctor who
once made her very proud. These days, I do
my own wash when I’m home, I cook for her
so she can take a break from all the chores
she now refuses to assign to me.
She sits, half-watching Ricki through her tea’s
thin steam, her squint of disapproval more
denial than it is disgust. She hears
much better than she sees—it’s easier
to keep out vision than it is to clear
the air of sounds—and yet I know it’s age
that stultifies her senses too. Enraged
because she’s lost so much, I understand
why suddenly she looks so stunned
as from the television: “. . . Bitch, she stole
my boyfriend, my own mother did! . . .” I fold
a towel noiselessly. I know she thinks
it’s garbage, sinful, crap—just as she thinks
that taking estrogen in pills is not
what God intended, no matter what
the doctors say; or that I’m gay is plain
unnatural, she can’t endure such pain.
The oven timer rings. The cookies that
I’ve baked are done. I’ll make another batch
though she won’t touch them: given up for Lent.
My mother’s love. I wonder where it went.