Тебе, ровесник, оставляю правду

Я был убит в Останкино.
При штурме
Империи клеветников и лжи.
Я был разорван.
Ни креста, ни урны.
И мать не ведает, где сын ее лежит.

Мне было девятнадцать. Так и будет.
И больше не прибавится ни дня.
Лгут обо мне неправедные судьи,
Но ты, ровесник, выслушай меня.

Я шел и знал, что не вернусь отсюда,
Пути назад отрезав навсегда,
Из этого гнездовья словоблудья,
Из этого змеиного гнезда,
Где превращает правду в сумасбродство,
Измену – в доблесть
хор наемных псов,
Где распинает подлость благородство,
Глумясь над прахом дедов и отцов.

Мне честь на гибель выдала заданье,
Отринув примиренческий уют,
Чтоб здесь хоть раз,
        но прозвучала правда,
Хотя б минуту.
Пусть потом убьют.

Того, кто ждал меня в проеме темном,
В обрыве коридорного конца
Не знаю.
  Не увидел.
        Не запомнил
Ни имени его и ни лица.

Я рвался к микрофону.
Не вглядеться.
Рука вперед.
Прыжок.
   Еще.
И он…
Но в этот миг рванула пуля сердце
И захлебнулся кровью микрофон.

Я шел сюда по совести и долгу.
И знал, что в случае победы подлецов,
Я буду ими проклят и оболган
Мильоном ядовитых гнусных слов.

Но в этой точке я совсем не крови жаждал,
Что б вам не изрыгала ныне мразь –
Здесь полпрыжка не дорванулась правда
И с нею жизнь моя оборвалась.

Тебе, мой друг, в своем решеньи правый,
Я оставляю то, чего не смог:
Прорвись сюда на эту точку правды
И доверши мой срезанный прыжок!