***

Лето жаркое закружит
  мысли воздухом горячим,
стонут высохшие лужи
  ожиданием собачьим.

Рвёт дыханье душный ворот,
  обдаёт рубашку потом –
тень завёт в свой тайный город,
  где в её ветвистых сотах,

нам дышать хмельной отравой,
  у раскидистого дуба.
где нескошенные травы
  ждут, как ласковые губы.

Сбросив вздох неторопливый,
  (точно – шелк по старым ранам)
ветер их вспенит гривы
  перламутром  океана.

И жара, не зная меры,
  сбросит с нас оковы, путы.
пусть краснеют Гулливеры
  если голы – лилипуты.

И рука в руке сомкнется
  И губам шептать не надо,
«я люблю тебя как солнце»
  «до его жара до ада…»
               
И когда вдруг станет тихо,
  тихо станет или ясно.
Луч, на гроздьях облепихи
  обернётся желтым маслом

Белладонной, резедою,
  расточая запах нежный               
бирюзовою слюдою
  в волнорезе побережья.

Где кувшинками прошито,
  от рассвета до заката,         
небо – выцветшее жито -
  облаками перекатов.

С покаяньем – плачем, стоном,
  в зоб желтеющей равнины,
из небес, воспламенённый
  зов ворвется журавлиный.

Мы к нему раскинем руки:
  «дай дождя, шальная туча…»
и протяжно смолкнут звуки
  в ожидании тягучим.