Элегия о смерти зверя

 «Вы будете, как Боги, знающие добро и зло»
Быт.3.5
1.
Солнце стотысячный раз лик свой над краем подняло,
Нежным лучом озарив тихие воды морей,
Впадины рек – бесконечная нить, озарило холмы,
Дикие чащи лесов, степи, поля винограда.
Дивный, природой ухоженный край с нетерпением ждал
Нового солнца приход, нового света начало.
Сотни цветов на полях распустились моментом, сотни
Дальних их братьев в лесах, на побережьях морей.
Мир пред Солнцем всходящим и твердью небесною звездной.
О! Этот славный Эллизий! Тысячу, тысячу дней
Горя не знавший и страха, плодами природными полный.
С миром живут здесь и люд, каждая малая птица,
И зверь, и цветы, и леса.

2.
Яркое Солнце, покинув прекрасный залив, поднялось.
Звери дневные, сменив братьев ночных в лесу, встали.
Каждая птица, его увидав, залилась громким криком,
Каждый ручей заиграл, словно алмазные копи.
Горы, покрытые лесом, и шумные волны морские,
Все полны живностью, что рада чудесному утру.
Пастбищ много прекрасных для коз и коров. И леса есть
Всякого рода. И много в них на деревьях плодов.
Звери живут многолетним порядком своим, не нуждаясь
В чьем-то законе, у них – высший порядок природный.
Дикие. Их никогда не пугают шаги человека.
Блага открыты для них, хищных, и траву едящих,
И всякого рода иных.

3.
Сколько народов вмещают все тучные земли под небом!
Сколько живут хлебопашцев и виноделов умелых!
Много охотников смелых и скот содержащих, и птицу.
Мало лишь воинов – для них это время свободы.
Мир над полями, хотя и лихие годины случались.
Помня о них, здесь стоит воинов каста на страже,
Памятью древним ушедшим годам, человеческой сути,
Хоть и не верится в то, что и война здесь бывала.
Триста лет мира и пахарь, и жнец, и пастух всякого рода,
Племени, знатности живы, счастливы миру и свету.
Как же людьми так ухожен прекрасный сей край – загляденье!
  Глаз не отвесть от мирской красы расчудесного края 
Ни мне, ни светилу, ни небу.
4.
Вот уже ясное Солнце взошло над пространной землею,
Лишь недоступен для солнца горный Шаман исполинский.
Тот, что над миром – превыше всего мирового порядка,
Что сторожит неустанно край нашей общей земли.
Гордо стоит меж зияющей бездной и миром, сокрытый
Высью своей. Выше гор, купола неба и солнца.
В левой руке его поднятой – диск серебристой луны,
В правой сжимает звезду, ту, из всех звезд что светлей.
Он наблюдает за миром и друг лучезарному Солнцу,
Но, дальнозоркий, бессилен – миру он спутник – не боле.
Лишь у него назначенье – луну держать ровно над миром
И несмолкаемым громом дать миру знак, коли близко
  Буря страстей человечьих.

5.
Солнце в зените столь славного дня посылает свой луч
Прямо к ногам горноцветным друга-Шамана, где тот
В скалах оставил часть Солнца с землёй, чтобы небо зачлось.
День чтоб стотысячный дал чудо – знак радости Солнца.
Место дало то утробу, и выросло древо, корнями
Скалы раздвинув, и Зверь вышел из них бесподобный.
Формы невиданной – лев травоядный и бык зубоострый,
Золотом во;лос был буре, огненной буре подобный.
Глаз же его непроглядный, внутри миллионы зрачков.
Так разродилась скала, плод её вырос в мгновенье.   
Вот уже он во весь рост задевает клубы облаков.
Мир ожидает его первых несмелых шагов,
Дальше – быстрей и свободней.

6.
Густо вдали от широко растущего темного леса
Там бежит гордо наш Зверь, счастлив рождению он.
Мягкие лапы его приминают траву без ущерба,
Птиц и зверей не тревожит, плода не тронет в лесу.
Жить чтобы, берет всё, что нужно от солнца, воды и земли.
Словно растение, жив, словно он майский цветок.
Ветер могучий в его волосах поселился, лишь вышел
В  поле широкое он, там необузданный гнал
Дальше вперед и от края до края другого земли.
И быстроходный он луч в гонке своей обогнав,
Вот перед Солнцем прекрасным прилег у реки отдыхать.
Чашу свободы испил в наших свободных лесах,
Долах, полях, берегах.

7.
Но! омрачил его век один случай: на пастбище тучном,
Где он бежал без оглядки, пахарь, крестьянин его
Бег увидал, закричал о затоптанном поле и бросил,
 Ведь не догнать ему Зверя, бросил мотыгу он вслед
И угодил по спине. Так, впервые наш Зверь испытал
Боли ужаснейший вкус. Шрам на спине от мотыги
Спину пометил, и нежная некогда кожа отвердла!
Случай увидел Шаман, в миг тот звезду он поднял,
В лунный диск с силой ударил, о гневном поступке услышал
 В крае чтоб каждый и всяк, грохот поднялся и гром.
Зверь убежал в дальний лес, и всё стихло в краю на мгновенье,
Вновь чтоб к порядку вернуться. Но, стороне на обратной,
Чёрный Север открыл свои очи.


8.
В дальних лесах не забыл темноокий наш Зверь, что случилось,
Но не таит он обид,  что едва осторожней.
Ветер не сможет сменить и заката срок, длинная память
Сможет зато нам продлить век наш короткий под Солнцем.
Так продолжает свой бег вольный Зверь необузданный, сильный,
Снова развеял его дивную шерсть встречный ветер.
Но стороной он бежит от селений и дел человечьих,
Лес лишь и берег златой, вольное дикое поле.
Солнце на завтрак, в обед только воду, и ужин – свет звёзд,
Гороподобный, он так вырос, безвредно живя.
Снова пред Солнцем прекрасным он сильный и вольный стремится
Дальше вперёд, там ведь столько рек и равнин, и полей,
Долов, лесов, берегов.

9.
Долго столь – тысячи дней, и пока он не встретил младых трёх 
Ловчих охотников, что молодость лет восполняют
Смелостью дикой, без всякого страха на зверя кидаются,
Будь хоть подобен горе, будь хоть подобен и мыши.
Зверя великого в дальнем лесу повстречали случайно,
Вот они стрелы свои выпустили по нему.
С раной в колене, и снова Зверь скрылся, оставив лишь память
Юным охотникам на всю их предолгую жизнь.
Снова звук в небе раздался – то трижды Шаман поднял гром,
Дымкою лёгкой накрыв край от ударов своих.
Снова на той стороне диска мира почувствовал боль,
Боль превеликую ту, Север и руки вознёс,
И к куполу неба притронулся.

10.
Зверь наш подстреленный скрылся в лесах и могучих и древних,
Раны лечить он пришёл в бухту, сокрытую от
Глаз человечьих и мыслей, и там он остался в покое.
Долго же разум его мыслей полнился тяжёлых.
Сотни и тысячи дней друг за другом проходят, и Зверь
Стал посещать снова лес, бегать по берегу бухты.
Мир стал тесней для него, столь огромного Зверя, однако
Множество мест существует, скрытых от глаз человека.
Тысячи новых рассветов и в новых местах предстоит,
Пусть не уймется, как боль, так и к свободе любовь.
В жизни – как в мире ведь две стороны, и есть та, над которой
Солнце восходит на диво, и та, что в тени и морозе.
Так и душе должно быть.

11.
 Зверь отдыхал пятьдесят тысяч дней, за то время охотники
Юные выросли и в три стороны разошлись.
Долгие годы их память точили, но встречу не стёрли
В горных лесах, как они Зверя без страха ловили.
Это рассказывал каждый из них во своей стороне
Люду простому и детям, кто ж будет верить такому?
«Зверь ростом с гору, велик и могуч, его власы – златы,
Плоти столь много, что всем хватит кормиться веками.
Чудо подобное всех лишит смысла в работе топить
Ценное время своё, отдыхом станет житьё».
Так говорили они всем, кто слушал, и слухи ползли,
Край ими полнился, но мыслей не бредил ничьих –
Считали их сказкой.

12.
Полнится род человеческий, ширятся земли, но в них
Солнца убавился свет после ударов Шамана,
Сетною дымкой накрыта земля, и в ней пищи взрастить
Стало сложнее в разы, тяжким стал труд человека.
Край разделился на три стороны и враждою заполнился,
Сотни лет мира сменив сотней лет страшной войны.
Бухты, где зверь отдыхает, однако ж, никто не находит,
В славном покое живёт он там в далёком краю.
В мире, где нет ни сторон, ни владык, где единственный он,
Не с кем ему враждовать, не за что биться ему.
Кроме  свободы своей ничего не имеет, и ждёт он
Вновь, когда полем любым сможет он с ветром бежать
К горизонту и дальше.

13.
Рано иль поздно случилось, что должно, и Зверя нашли.
Воинов десять в лесу там, где искали ночлег,
 Встретили дивное чудо. Подобно лесному пожару,
Мчался он в бухту свою и не заметил солдат.
Те же, достав свои ружья, стреляли, надеясь убить,
Разве же это возможно? Нет! Удалось им лишь ранить.
Солнце на миг после выстрелов тучей закрылось, и Зверь
В ярость впал, раненный в бок, воинов стал он топтать.
Двое лишь целы остались, сбежали из леса, но туча,
Солнце скрывавшая так, где и была, там осталась.
Горный Шаман зазвонил семь ударов, и снег вдруг пошел –
То Чёрный Север рукой над синим небом провёл,
И затянулось оно.

14.
Снега не видел наш край уже сотни лет, летом воспитан –
Тяжко воякам пришлось в город свой возвращаться.
Там рассказали они удивительный случай, что Зверя,
 Дивного Зверя они встретили, прямо из сказок.
Вот уж к Владыке земель тех ведут старика, чтоб поведать
Древнюю правду о том, что же за Зверь в том лесу.
Власти, послушав рассказы, совет тут держали, решили –
Ради такого сейчас следует распри оставить,
Землям всем, люду всему на большую охоту собраться,
Письма ушли остальным в крае владыкам земель.
Странно, они согласились идти на охоту всем миром –
Зверь все проблемы решит плотью и шкурой своей
Их, человечьи, проблемы.
 
15.
Вот род премногий людской на большую охоту идёт.
Гром над лесами звучит – звук боевых барабанов,
С ним в унисон и всё громче гремит превысокий и яркий
Бубен шаманский над тем северным краем далёким.
Пики и ружья готовы, у леса костры зажжены,
Гонят,  не видя кого, ловят  мифичного Зверя.
Словно как вепря, и быстрые псы, и ловцы молодые
Всё окружают, а он рвётся от них быстроногий.
Вот уж и скрылся от глаз, и всё глубже в свой лес забирается,
В бухту свою мчится он, что защитит ото всех,
Что неприступна ни шагу, ни взгляду, ни пуле, ни мысли.
Копьям людским не достать шкуру его золотую,
Если никто не поможет.

16.
Пусть и потратили люди на то свои тысячи дней,
Зверь так и не был убит войском народов всемира.
И отгремела над краем шаманских ударов там сотня.
Жар от костров поутих, слабы и бледны войска.
Видя их, Солнце жалело, порой выходя из-за туч,
Древний Шаман глаза вверх по;днял – не видеть бы горя.
Лишь Чёрный Север, из древних, остался глядеть на страдания,
Страстно  желал много лет стать он владыкой людей.
Думал он: «Вы не видали, что славным ваш труд может быть,
Лёгким со знанием тем, что я несу сквозь века.
Алча вам жить суждено всех богатств, ну и пусть! Всё берите.
Мир весь для вас, будьте вы тем, кем рожденные были.
Выше природы и мира».


17
Помощь свою оказать Чёрный Север решил сильным жестом.
В воды пригорных ручьёв, рек и озер горьким ядом
Сыпал, как снегом, он ночи и ночи, пока вся вода,
Бухту полнившая ту, Зверь где приют свой нашёл,
Стала отравлена вся – от глубин и до утренней дымки.
Тысячью рук своих век лил он на воды отраву. 
Тенью могучей горы было скрыто то действо от Зверя,
В крае своём воду пил, день ото дня он слабея.
Запертый в бухте войсками, израненный телом и духом,
Ветра уже не почует в длинных своих волосах.
Бега не будет под Солнцем от моря к горам и обратно,
Смерть уже дышит в лицо, холод костями идёт.
Пристален Севера взгляд.


18
Нет больше Зверя, но люди не знают об этом и ждут.
Ночью той Север во снах края владыкам явился,
Света лучом обернувшись. Он речь свою вёл о далёкой
Бухте, сокрытой горой, что не узреть её глазу.
«Там лежит дар, – говорил этот луч, – этот дар от Богов
Коли готовы принять, станете вровень вы с ними».
И тем же утром заполнили бухту людские народы,
В давке они окружать стали могучее тело.
Немы от радости дикой, что злато и горы мясные
Тысячи, тысячи дней будут их полнить дома.
«Мы, словно Боги, что знают о всём, здесь построим Эдем!»
Стали ножи доставать, дар от «Богов» чтоб делить.
Костры разожгли подле тела.

19
Диск луны треснул, Шаман в него бьет неустанно звездою,
Гром  небеса сотрясает, тучи над миром стоят.
Там род людской раздирает на части огромного Зверя,
Жрёт его нежную плоть, кровь его сладкую пьёт.
Волосы режет на либры , и всем достаётся то злато,
Полнят мешки свои костью – рубят её топорами.
Но не жиреют на пире и славном таком и богатом,
Их животы уже внутрь падают, пусто в них ныне.
Телом слабеют от мяса, слюной истекая и бредом,
Вот уже давятся им, хоть и плюются, но режут.
Полутенями от прежних себя они стали, костлявы,
Глухи, безгласны, однако полные знаний о мире
И полные голода чувства.

20
Сумрак в краю и туман. Никогда помутневшее Солнце
Край, изничтоженный тот, светом своим не затронет.
Тени людей там в потёмках безвременной ночи бредут,
Вперив застывший свой взгляд в чёрную голую землю.
Ищут они следы крови звериной, впитавшейся в почву,
Или волос золотых клок или вовсе один.
Ищут костлявые тени хоть крохи костей, что остались.
Чёрного Севера твердь тела над ними нависла.
Горный Шаман звездой треснувшую истязает луну,
Гром бесконечный с его плачем сливается вместе.
Диск земли стянут тугой пеленой, небосвод там и реверс ,
Цвета они одного – чёрного, что и не видно.
Конец всему свету.

21
Так под покровом живые остались и полуходящие,
Обречены они там вечно скитаться по грязи.
Строить машины, рыть землю и кровь черноточную жечь,
Жить чтобы, так, как хотел их теперь Северный Бог.
Строить костей города, золотые власы переплавить,
Мясо растратить на корм новых ста тысяч детей.
 Тут же и гибнуть в сражении, лишь плоти от Зверя убудет,
Лишь в мире станет душней от дыма многих пожаров.
Нет для них боле Шамана и дивного мира, и Солнца.
Ихор  тянуть лишь из недр, силу свою воспевая.
Ведать не могут, что путь, уготованный им Чёрным Севером –
Это их собственный путь, выбранный  жизнью бездумной,
Их первородная суть.




Конец