Мой синий мадригал

Был прадед Ротенберг крутого нрава,
Он не спускал ни близким, ни чужим.
Его детей безумная орава
На цыпочках ходила перед ним.

Никто не мог унять шального гнева,
Когда его ввергали в непокой,
И лишь всегда невидимая Хева
Лечила его ласковой рукой.

Она жила бестрепетно и мудро,
Хранила дом, как ангел доброты.
Но Хева умерла однажды утром,
Увяла, словно нежные цветы.

Исчезли враз безумие и дурость,
Пустая злость рассеялась, как дым.
Под прадедом в тот миг земля качнулась,
И он от потрясенья стал седым.

Он так любил-
Неистово и звонко,
Он вечность за служанку принимал.
И на меня, безвестного потомка,
Упал волшебной верности кристалл.

Спев, словно лебедь, сказочную песню,
Решив уйти в бездонность за женой,
Он умирал без пищи в старом кресле
И вскоре завершил свой путь земной.

На дом свалилось огненное горе,
Три слова, что совсем не ерунда,
Начертано прохожим на конторе –
Как клятва – "Мир закрылся навсегда!"

Нет у меня конторы или дела,
А есть лишь проходная конура.
Там целый день чужие ходят смело,
Спасибо, что не гонят со двора,

Да, жизнь, как люди молвили не спелась -
Распят на самом горестном кресте,
Но я храню свою земную верность
Одной на свете женщине-мечте.
                Рафаэль-Мендель
                15 мая 2016 г.