3. Евангелие от папаши Фрикаделя

"Свертывая пространство - закрепи свободный край - только и успел сказать мудрый Михат-улла. И тут его долбануло как раз этим не закрепленным краем, и он вмиг стал седой и глупый. Теперь он поучает всех и по любому поводу, но несет такую ерунду, которая слишком даже для ересиарха. Он приходит в себя только тогда, когда ему показываешь старую фотографию его собственного дома, который он покинул ради призрачной мечты перейти море. Тогда он просветляется, плачет и говорит всего два слова: "свободный край" и слеза течет по его седой и редкой щетине, которая размякает, и на мгновение становится легче гусиного пуха. Хоть пуховик строчи."
--------------

- Бывает - сказала Дашка. Я видела коттеджные поселки, где живут жены богатеев. Там все на импортных антидепрессантах и все постоянно пьяны. Чтобы их не похитили с целью выкупа, к ним приставлена охрана. Чтобы они не содержали любовников, им не дают наличных денег. И наконец, чтобы они не раздражали миллионеров к ним почти никто не ездит. Я не могу их осуждать, но жить в этом зоопарке невозможно.
- Оммммм - сказал Папаша Фрикадель
- Ампер - возразил старик Глушановский. И в следующую секунду везде погас свет.
- Давным-давно - начал Папаша Фрикадель, и даже в темноте я понял, что это и есть Евангелие - в одном черном-черном городе, стояла черная-черная школа
- Два восемь семь? - спросила Дашка
- Да - сказал Папаша Фрикадель - не перебивай
- Ура - запищала Дашка - это про наших!
И от избытка чувств стукнула кулаком по Максу. Она вообще-то хотела попасть в меня, но ведь было темно. Макс от неожиданности повернулся и двинул локтем старика Глушановского. Тот в свою очередь уронил что-то тяжелое мне на ногу. Я решил прервать эту цепь бессмысленного насилия и ничего не ответил.
- Так вот –продолжал гундеть гипнотическим голосом Папаша Фрикадель - в черной-черной школе жила учительница пения. Ее звали Ольга Георгиевна.
- А когда будет про женщину-педофила? - капризно спросил Макс.
- Надоел ты уже - сказал я - каждый день пристаешь со своей женщиной-педофилом.
- Ольга Георгиевна была просветленной. Махатмой - продолжал Папаша Фрикадель - или Римпоче - я точно не помню. Словом, она говорит, что просветления может достичь каждый. Для этого надо лишь расширить свое сознание.
- Не думала, что она принимает запрещенные законом препараты!? - удивилась Дашка
- Кстати говоря - сказал уже откуда-то из коридора старик Глушановский - для расширения сознания можно использовать вполне легальные средства. Например, слабительное. С дозировкой только не ошибиться.
Все заржали.
- Так вот кто мне подбросил на день рождения геморроидальные свечи - вспылил Макс - ну погоди, я до тебя доберусь!
Он, конечно, не мог никуда добраться, потому что, как уже было сказано, пала темнота. А вообще-то, это был наш общий подарок. Мы не знали, как его половчее вручить, потому и подбросили. С поздравительной открыткой. Всем было ужасно смешно, но Макс обиделся.
- Заткнетесь вы или нет? - бесстрастно вопросил Папаша Фрикадель. На удивление все действительно замолчали. - Так вот, для расширения сознания она рекомендовала специальные упражнения. Самое основное - это говорить десять минут о любом объекте.
- Как это? - спросил я
- Очень просто – ответил Папаша Фрикадель - ты должен выбрать себе объект и рассказать о нем. Импровизация. Но не менее десяти минут. Например, ну вот идешь мимо помойки. Надо остановиться и говорить о помойке. Идешь мимо поликлиники – о поликлинике. Мимо гаражей - о гаражах. И рано или поздно тебе снизойдет просветление.
- А кому говорить то, кому? – не понял Макс
- Собеседнику, кому же еще. Либо сам с собой, если нет собеседника.
В этот момент вспыхнул свет. Через мгновение все узрели в дверном проеме старика Глушановского.
- Всего-навсего пробки вышибло – сказал он -  А насчет собеседника – я бы лично рисковать не стал. Через пять минут по морде получишь. Кстати говоря, может снизойти и просветление. Но не факт. 
- То-то я смотрю, она все время на больничном – сказала Дашка
- Она не по этой причине - возразил Папаша Фрикадель - Просто её духовное служение требует больших затрат сил. 
- Она просто долбанутая на всю голову – сказал Макс – как, впрочем, и вы все тут собравшиеся, подло подкинувшие мне свечи. Я помню: она как придет в класс, все не играет, а несет какую-то ересь. Про фильм «Покаяние» или еще что-то в этом роде. А урок, между прочим, пения. Надо бы петь и играть.
- Поет она плохо – согласилась Дашка. Вы бы слышали, как поют настоящие педагоги! Вот у нас в хоре есть Алла Саватьна и Михал Саныч. Оба уже еле ходят, но каковы их голоса. И диалоги.

Дашка села за рояль.
- К примеру, приходит она такая вся мятая с утра. А он ей – Алла Саватьна, спойте «Душечку». А она – Ах, нет Михал Саныч, я не в голосе! И ногой при этом эдак вот, ручкой так вот. А он такой напористый – нет Алла Саватьна, не делайте меня несчастным! - Дашка закатила глаза, видимо подражая мимике Михал Саныча
- А она такая вся смягчается, руку на место, ногу на место, и поет – к моменту, когда Дашка начинает играть и петь, у всех уже снова полным ходом наблюдается истерика.

«Р-р-радость душечка
К-р-р-расна девица
Л-л-лебедь белая ...

Внезапно Дашка обрывает песню и строгим голосом диктора всесоюзного радио объявляет:
- А теперь, мои маленькие друзья, по многочисленным просьбам радиослушателей мы передаем рок-оперу «Крейзи».
- Нам пора – поспешно говорю я, и делаю знаки Папаше Фрикаделю, который опять о чем-то задумался и завис.
- Вы гады и сволочи! – не меняя тона, говорит Дашка – Валите отсюда.
И мы поспешно валим. Потому что лично я уже не могу слушать рок-оперу «Крейзи». Да и вообще, хорошенького понемножку. На выходе из подъезда я вдруг спросил папашу Фрикаделя:
- А в чем все-таки смысл? Зачем говорить о помойке или о трансформаторной будке?
 - Конечно не в помойке дело – отвечает Папаша Фрикадель. Это тренировка. Она так готовится.
- К чему?
- К встрече с Уроборосом.
- С кем? С чем?
- Со змеей, жрущей свой хвост. Видел у нее браслет на руке?! Она его никогда не снимает.
- Ну да, что-то такое припоминаю. Ты хочешь сказать, что когда она вдоволь наговорится с помойкой, то будет беседовать с браслетом?

Папаша Фрикадель посмотрел на меня как на полного идиота. Я, правда, ответил ему тем же. Мы в итоге еще постояли, потом молча вздохнули, пожали друг другу руки и пошли в разные стороны.
Погода, к слову сказать, была препротивная - с утра валил мокрый снег, потом пошел дождь, а к вечеру потеплело, и появился то ли туман, то просто низкие облака. Во всяком случае, Останкинскую башню было видно меньше чем наполовину. В такую погоду, думал я, наверное, у всех психов обострение – вот они и несут всякую ересь про говорящие гаражи, трансформаторные будки и Уробороса. Но последующие события показали, что Папаша Фрикадель в тот раз был совершенно прав.