Человек, который всегда прав

Примечания:
Пока некоторые стараются идти по миру, сея разумное, доброе, вечное, другие действуют с точностью да наоборот. Это история о неразумном, злом, но не менее вечном, несмотря ни на что.


      Центральный парк города Тула — замечательное место. Если кто-то скажет вам, что аллеи там утопают в зелени, отовсюду слышится пение птиц, а воздух чист и свеж, то верьте каждому слову. Идёшь по тенистой аллее, и с трудом верится, что находишься сейчас в центре промышленного города, со всех сторон окружённого заводами — металлургическими, литейными, кузнечными, оружейными… Особенно прекрасен парк поздней весной и летом, когда высаживают тысячи ярких цветов, включают фонтан и музыку, когда деревья зеленеют и играют солнечными бликами, а туляки выходят на прогулку.
      Возле фонтана людей особенно много. На мощённой плиткой круглой площади стоят лавочки, совсем рядом находится эстрада, где часто выступают музыкальные коллективы. От солнца площадь прикрывают пушистые туи и громадная ель, которую наряжают на Новый год, а от жары спасает освежающее дыхание фонтана — когда дует ветер, его брызги разлетаются вокруг водяной пылью и ложатся на разгорячённое лицо. К тому же, фонтан любят дети. Они бегают по бортику, ловят ладошками упругие струи, с восторгом рассматривают радугу, частенько протягивающуюся над фонтаном ярким мостиком.
 
 
      Середина мая — волшебное время. Воздух становится тёплым, а мир — ярким. Сердца людей оттаивают и заставляют их выйти, наконец, из серых многоэтажек. Приходит время насладиться трепетом зелени и нежным спокойствием на лоне природы.
      У фонтана, теряясь в пёстрой толпе, гуляли трое: молодая женщина интеллигентного вида, с красиво уложенными светлыми волосами, одетая в лёгкое синее пальто, чёрную юбку и изящные туфли на небольшом каблучке; её маленькая дочурка лет трёх, в розовой курточке, светлых штанишках и ботиночках; и, видимо, подруга матери — девушка с волнистыми тёмными волосами, одетая в чёрную куртку, шейный платок с яркими цветами, джинсы и полусапожки. Прислонив трёхколёсный велосипед девочки к свободной лавочке и положив на неё свои сумки, они пускали мыльные пузыри. Ветер подхватывал их и уносил, заставляя кружиться и сверкать на солнце. Девочка смеялась, ловила радужные шарики, которые пускала её мама, с радостью пыталась делать это и сама. Темноволосая девушка наблюдала за ними со счастливой улыбкой на лице.
      Тем временем к фонтану вышла пожилая женщина. Одета она была в длинное чёрное пальто и сапоги, на голове громоздилась чёрная шляпа с розовой каёмочкой, из-под которой беспорядочно вились непонятного цвета волосы, губы её были накрашены ярко-розовой помадой, в ушах болтались крупные серьги. Быстро оглядевшись, бабушка плюхнулась на край той самой лавочки, на которой женщины оставили свои вещи. Даже не обратив на это внимание, те продолжили пускать пузыри и играть с малышкой. Внезапно бабушка, сложив руки на груди и гневно надувшись, воскликнула:
      — Перестаньте! От этих ваших пузырей остаются следы на одежде!
      Обе женщины обернулись, взглянув на неё.
      — Я вам говорю! — кивнула та.
      — Так пересядьте на другую лавочку, — предложила светловолосая женщина.
      — Будешь ты мне ещё указывать, что мне делась! — взвилась бабка. — Я здесь сижу!
      — Но это наша лавочка, — женщина кивнула на оставленные вещи. — Мы сюда раньше пришли.
      — Ага, ты ещё скажи, что эту лавку купила! Её эта лавка! Перестаньте пускать пузыри, я вам говорю!
      — Да пересядьте в сторону, и дело с концом, — попыталась разрулить ситуацию темноволосая девушка.
      — Куда я пересяду?! Всё занято! Вон, везде люди сидят! Сами идите и пересядьте! — закричала бабка, обводя площадку руками. Многие лавки и вправду были заняты, но на большинстве сидело всего по одному человеку, какому-нибудь случайному подростку, уткнувшемуся в телефон и замершему горгульей.
      — Мы гуляем с ребёнком, и наши ве… — негромко заговорила женщина, смущённо опустив голову и взглядом отыскивая дочурку, отбежавшую в сторону и начавшую пускать пузыри там.
      — Ты дура невоспитанная, и ребёнок у тебя такой же будет! — «обозначила диагноз» бабка.
      — Да как вы смеете! — охнула женщина, отшатнувшись. Её темноволосая подруга тоже изменилась в лице, открыв от изумления рот.
      Девочка, посмотрев на бабку, подошла чуть ближе и выпустила несколько маленьких пузырьков в её сторону, добродушно улыбаясь.
      — Давай, давай, пускай! — пробубнила бабка. — Дура! Кому сказали — перестань!
      — Я сейчас милицию позову! — вскрикнула женщина.
      — У нас не милиция, а полиция, «умная»! Давай, зови, пусть арестуют тебя! Будешь знать, как здесь хулиганить! Я сейчас твой велосипед вон туда, за газон, выброшу!
      — Женщина, вы неадекватны, — побледнев, проговорила женщина, беря дочку за руку и подтягивая к себе.
      — Это ты неадекватная! И ребёнок у тебя такой же будет! — повторила бабка.
      — Женщина, закройте рот, — не вытерпев, вмешалась темноволосая подруга.
      — Сама закрой рот, хамло! Тебе не стыдно так со мной разговаривать? Дура! «Закрой рот», приказывает она мне! Сама закрой! Ребёнка угомонить не можете! — она ткнула пальцем в девочку, которая, сжавшись в комок, пряталась за мамой, сжимая в руках закрытый флакончик с мыльными пузырями. — А что, мужа-то нет, вон, одна гуляешь! Нагуляла! Дура!
      Женщина, мелко вздрогнув, отступила на несколько шагов, поспешила отвернуться. Казалось, что она вот-вот заплачет.
      — А у вас в семье всё в порядке, что вы задаёте такие вопросы? — вступилась за подругу темноволосая, не на шутку возмущённая последними словами.
      — Прекрасно! Отлично! За-ме-ча-тель-но! Всем довольна! — завопила на всю площадку бабка. — Внучка у меня — умница, в аспирантуре учится, дети замечательные! Все воспитанные, не то что ты! От твоих этих пузырей пятна на одежде остаются, они на лавку садятся, а люди пачкаются! Я сталкивалась, я знаю! Я детей вырастила, внучку вырастила!
      — Пойдём, — еле слышно проговорила светловолосая женщина, беря дочурку за руку, подхватывая сумки и беря за ручку велосипед. — Пойдём.
      Она поспешила к другой лавке, где сидела одна молодая девушка, разговаривая по телефону. Темноволосая, серьёзно взглянув на бабку, поспешила за подругой. Бабка, хмыкнув, сложила руки на груди и, надув второй подбородок, устремила холодный взгляд в пространство.
      Несколько минут женщины гуляли в стороне. Светловолосая продолжала играть с девочкой, пуская пузыри, но улыбка исчезла с её лица, а шаги стали нетвёрдыми. Это было видно даже издалека. Темноволосая же стояла, сложив руки на груди, и смотрела на бабку, победоносно занявшую лавку. Потом вдруг оставила подругу, вернулась, села рядом с бабкой.
      — Простите, — обратилась она к ней. — Зачем вы такое сказали? Вы человека обидели.
      — А что я такое сказала? — возмутилась бабка. — Что она дура? И ребёнок у неё такой же? Так ведь оно так и есть!
      Темноволосая вздохнула, сдерживая себя, негромко и вежливо продолжила:
      — Про семью вы зачем? Это же личное дело, это же святое. Вы ведь не знаете. Может быть, у неё муж прекрасный…
      — То-то, я смотрю, ты всё знаешь! Ещё одна умная нашлась! Ты зачем ко мне подсела, а? Драться хочешь? Ну так получишь сейчас!
      Девушка поспешно встала, отодвинулась подальше. Бабка смотрела на неё так, словно хотела публично казнить прямо на этом месте.
      — Дай вам Бог всего, что вы нам пожелали, да побольше, — дрогнувшим голосом произнесла девушка и поспешила обратно к подруге, ссутулившись и опустив голову.
      Бабка гневно смотрела ей вслед, пока женщины снова не оказались вместе и не заговорили о чём-то меж собой.
      — И всё равно я права! — громко произнесла она, своими словами будто бы запечатывая всё произошедшее.

***


      Добираться домой нужно было через проспект. А проспекты, как и везде, в Туле широкие и оживлённые — даже муха спокойно не перелетит, что уж говорить о человеке.
      Бабка остановилась у дороги, посмотрела по сторонам. Машины неслись сплошным потоком, как-никак, час пик. А до пешеходного перехода идти и идти, никак не меньше ста пятидесяти метров. А то и все двести.
      — Понакупали машин, «умные»! — возмутилась она, перешагивая бордюрный камень и ступая на проезжую часть. — Дорогу теперь не перейдёшь!
      Завизжали тормоза, первая полоса встала. В зад остановившейся машине влетела шедшая за ней, той — следующая. Водитель выскочил из машины, закричал:
      — Бабка, ты куда прёшь?! Красный свет, дорога!
      — Указывать он мне будет! — возмутилась бабка. — Думаешь, если у тебя машина, всё можно теперь?!
      — Пешеходный же переход есть! — завопил водитель, осматривая свою машину и хватаясь за голову.
      — Где? Вон там что ли? Да я пока дойду до туда, помру! Я лучше знаю! — отрезала бабка и гордо зашагала дальше, встряхнув торчащими из-под шляпы кудрями неопределённого цвета.
      Вторая полоса встала с визгом тормозов и звоном бьющегося стекла.
      — Куда ты, ненормальная?! — закричали вслед бабке.
      — Это вы ненормальные! Разъездились тут! Пешком ходите, это полезно! Я лучше знаю, я детей вырастила, внуч…
      Завизжали тормоза.

      — И всё равно я права, — пробубнила бабка, сидя на облачке и покачивая свешенными вниз ногами.