Философ Каллисфен, 3

Сцена 4.

В шатре Александра.

Александр. Леонард, я слышал, ты был болен.

Леонард. Как мог я болеть, когда у нас такие новости. Позвольте поздравить ваше величество с приобретением в друзья ваши философа. Я слышал, что вы, по его совету, явили пример великодушия.

Александр. О мой истинный друг, если хочешь мне доказать свою дружбу, то будь сам другом Каллисфену.

Леонард. Если могу, государь! Но сомневаюсь. Приятно мне, когда подают вашему величеству благие советы. Но не могу терпеть, чтоб от  мудрейшего в свете государя отделена была слава его премудрости.

Александр. Что значат слова твои?

Леонард. Значат, государь, что сколь я доволен советами Каллисфена, столь гнушаюсь поведением его при сем самом случае. Вообразите, ваше величество, что вчера вечером при двадцати свидетелях, которых я сейчас могу представить, отзывался он о вас, как о слабом юноше, которого может он заставить делать всё, что ему угодно. Но мне известно, государь, ваше собственное проницание. Вы знаете свойство человека. Каллисфен, может быть, нескромен, но вам советам полезен. Пусть свет ему и верит, что без него не умели б вы сами быть великодушны, но…

Александр (в смятении). Дивлюсь, как при толикой мудрости Каллисфен может быть столь ослеплён самолюбием, чтобы меня считать ребёнком.

Леонард. Ваше величество! Вселенная чувствует, что вы из ребят уже вышли.

Александр. С чего же Каллисфен думает?..

Леонард. Не смею сказать, с чего…

Александр. Скажи, скажи, мой друг!

Леонард. С того… с того,… что… я думаю… он… учёный дурак.

Александр. Непонятно, как мало учение прибавляет ума человеку. Со всеми знаниями Каллисфена, я думаю, что он больше ошибся во мне, нежели ты в нём.

Леонард. Государь, мой суд о нём не может быть пристрастен. Он не был никогда моим учителем. А я всего менее желаю быть его учеником. Но Каллисфен считает себя вашим наставником и думает, что чем менее отдаст он справедливости вашим дарованиям, тем более ваше похвальное деяние приписано будет его достоинству.

Александр (тихо в сторону). Как быстро меняется отношение к людям. Вчера и третьего дня ещё он был умнее целого света, и сам я обнимал его с нежными словами, как мужа, пленившего моё сердце мудростью и человеколюбием. А сегодня он оказался просто учёным дураком. Не могу понять этого и не могу забыть.


Сцена 5.

Те же. Входит Каллисфен.

Каллисфен. Государь, какое смятение объяло твою душу? Твой взор являет неудовольствие, досаду и недоумение!

Александр. Ты правду сказал. Я действительно в досаде. Мне случилось ошибиться в одном из окружающих меня. Я считал в нём много мудрости, а теперь вижу, что я в его уме сам глупо обманулся.

Каллисфен. Сия ошибка не весьма важна для монарха. От глупого человека можно взять дело и поручить его разумному. Но гибельна ошибка бывает для государя тогда, когда клеветника считает он прямодушным; когда любит он того, кого все ненавидят; когда вверяется тому, кто наглым и бесстыдным образом государскую доверенность во зло употребляет; когда считает другом того, кто вероломно завладел его душою.

Леонард (с насмешкой). Из какой же Аристотелевой книги читаете вы проповедь?

Каллисфен. Из той, которая, как видно, вам не очень нравится.
(Александру) Государь, я слышал, что ты велел сыскать убийцу Дария и казнил его смертию. Это достойно похвалы.

Александр. Что слышу я? Уж и Калисфен льстить мне начинает. Помнится, для наставлений, а не для похвал прислал тебя Аристотель.

Каллисфен. Государь! Между хвалою и лестью есть великая разность. Я тебя хвалю, но не льщу тебе. Долг философии обязывает меня хвалить добрые дела и осуждать злые. О боги! Если когда-нибудь унизишь ты себя к последним, верь мне, найдутся люди и тогда тебя превозносить, но сии люди будут не философы.

Леонард (в сторону). Если Александр будет прислушиваться к этому философу, то мне долго тут не продержаться. Надо его погубить средством известным. Никто не может сравниться со мною в скрытых интригах и клевете.

Далее http://www.stihi.ru/2016/05/14/1274