Очерк. Такси

Такси. Очерк.

Это утро началось необычно. Я вызвала такси.
Рано утром лил дождь, шел снег и казалось, что, если бы у Бога в арсенале было еще что-то из скверной погоды-он бы и это обрушил на наши непослушные головы.
Водитель такси на мое замечание, что погода нелетная, ехидно улыбнулся и попросил поскорее закрыть дверь автомобиля, пока ее не вырвало из петель.
Потом он попросил пристегнуть ремни и хохотливо сообщил, что сегодня он, Александр, будет со мной рядом в течении всей поездки.
Дорога была дальняя, и мы обсудили миллион ничего незначащих и значащих так много вещей. Мы говорили о погоде, политике, детях, кредитах, войнах, Марксе и экономике. Александр недавно перевез свою семью из Пскова: жена-учительница начальных классов, дочка-студентка, сын-школьник. Чувствовалось, что он очень любит свою семью. Иногда люди говорят, что любят, но ты им не веришь. Мой попутчик ничего не говорил, но я ему поверила.
Единственное, что огорчало моего таксиста-это то, что он-таксист. Он сказал, что раньше (когда-то раньше или не так давно) он был руководителем. Но что-то пошло не так. И теперь он-таксист. Я не стала его донимать вопросами, что собственно пошло не так. "В конечном итоге, всё, что сначала идет не так, потом или так и идет, либо меняется"-, подумала я.
Признаюсь, любопытно было, где Александр работал раньше: у него была изумительная речь и живой ум. Мое предположение было, что он-разорившийся бизнесмен, что было очень похоже на его образ.
Мы приехали. Водитель молниеносно открыл пассажирскую дверь и мы обменялись дипломатическими любезностями, свойственными для таксиста и пассажира. "Вы так и не спросите, кем я работал раньше?",-буквально выкрикнул Александр. Признаться, я не очень спешила и могла еще минутку постоять и послушать. Он закурил и начал расстегивать куртку . Первое, что бросилось в глаза-это белоснежная рубашка и галстук. Было темно и лил дождь, но рябь галстука что-то до боли напоминала. Точно, что-то из рекламы по телевизору. И тут Александр протянул мне свою руку с огромными часами. Видимо, я должна была сразу понять, кому могут принадлежать такие часы, но я не поняла. "Я-командир боинга Трансаэро. Все никак не могу привыкнуть носить штатское. Раньше возил 500 человек, а теперь вот по одному. Государство вложило в меня столько денег и души, а теперь бросило выживать"-, дождь скрывал его эмоции. Как будто мужик прикрывал мужика. Но боль сказанных слов была на грани мужских слез. "Ни в одной стране мира не бросают летчиков,-продолжал он. Чтобы научиться вести самолет необходимо не меньше 20 лет. Я обучался во всех странах. Я жил. Я летал. А теперь мне стыдно".
Раннее утро. Высокий и статный водитель такси. Его любопытная пассажирка. Затушенная сигарета Александра, казалось, с грохотом упала в зимнюю лужу. Мне тоже почему-то стало стыдно. И больно.
Мне хотелось сказать, что ты научишься "летать" на земле, что всё не зря, что ты еще найдешь свой борт, экономика снова воскреснет и нам снова нужно будет свое Трансаэро и свои командиры. Мне хотелось его обнять. Как хочется обнимать человека, когда ему плохо. Или, когда у него забирают крылья. Мы пару минут стояли молча. Каждый молчал о своем. Каждый молчал о своих крыльях, которые кто-то когда-то забрал и у него.