Ко дню Победы. Отрывок из размышлений

Знаете ли Вы, что день Победы стали праздновать только в середине шестидесятых годов. И то празднования эти были не столь шумные и помпезные, не столь всеобъемлющие, как нынешние. Не было ни парада Победы, ни красного нерабочего дня и не было такого повсеместного обсуждения и восхваления. Да, это был праздник Победы, но как поется в известной песне- праздник со слезами на глазах. Потому, что погибло несчетное количество людей, еще большее количество  людей стали калеками или просто люди не смогли приспособиться к мирной жизни. Это была трагедия страны, это была трагедия народа, от которой в какой-то степени он не смог оправиться и по сей день. Это была беда, это было несчастье. Считалось, что тут нет повода для радости, а есть повод для горя, печали. Потому, что погибло много родных людей. И людей умных совестливых, работящих, добросовестных, людей, которые подавали пример для жизни других. Пример для своих детей, своих друзей. И вот как-то потихоньку стал обрастать этот весенний день некоей конфетной красотой, некими штампами сладкими, красивостями. Которые заслоняли перед нами истину и трудную истину, которая требовала от нас страдания, а здесь получилось так, что мы саму победу эту стали использовать для самовосхваления. Не для того, чтобы пострадать и попереживать за бедных, бедных наших отцов и дедов, а для того, чтобы гордиться, для того, чтобы возвышать самих себя.
Вот я расскажу вам о героях. И не о героях. Об обычных людях, с которыми мне приходилось сталкиваться в жизни. Расскажу о своем отце.  Он не рассказывал о войне. Или иногда ронял несколько слов и дальше разговор не шел и какие-то вещи я узнал очень коротенько и не всегда от него самого. Так я узнал, что воевал он не только в Отечественную, но и в Финскую войну. Тяжелую, губительную и «неизвестную», как ее тогда называли войну. Во многом- бесславную.
 Воевал он всю Отечественную войну и конечно я об этом не слышал, но шрам через всю спину, огромный- огромный безобразный шрам больше полуметра. Я его помню. Я помню, чей же был этот рассказ ,может и не сам он рассказывал, а бабушка упоминала его слова, как его там вытащили. Боли были жуткие послеоперационные и кололи ему морфий. И колоть приходилось долго и уже боялись, что он привыкнет к нему и прекратить было нельзя. И он сам отказался. Ему предлагали уколы, а он терпел. Да, он терпел боль, которую терпеть было почти невозможно. Но, говорят, были такие люди, которые подсаживались и что с ними было- одному богу известно. Ибо где же доставать морфин?! Так вот я что хочу сказать, что герои далеко не всегда были красавцами. И никакой связи между красотой и геройством не проглядывалось. Иногда это  были и не только самые обычные, но и самые невзрачные люди. Некрасивые иногда. Вот показывают  современные фильмы про войну. Я уж не говорю про форму, амуницию, манеру держать себя. Сами лица другие были совершенно. И когда смотришь такие фильмы, то понимаешь, что это- не настоящее. Хочется сказать вслед за Станиславским: «Не верю!» Лицам этим не веришь. Не потому, что они плохи, а просто они холеные, они молодые, они беззаботные, они инфантильные.
В городе Красногорске есть архив кинофотодокументов. Рядом с архивом находится крупный завод, который производит оптику, фотоаппараты. И завод обнесен на протяжении километра большой кирпичной стеной и вот вдоль этой кирпичной длинной стены, огораживающей завод идут увеличенные фотографии. Переснятые. И особым образом перенесенные прямо на кирпичную стену. Каких -то эпизодов Отечественной войны. Причем выбраны эти кадры документальные, сделанные фронтовыми операторами и фотографами, выбраны они, я думаю, одной рукой. И вопреки  какой-то общей тенденции. Мы видим на этих кадрах не танки Т -34, а какие-то полуторки, какие-то старинные машины, которые иногда по телевидению мы видим на кадрах гражданской или Первой Мировой войны. Обитые броней броневики, похожие на жуков, медленно ползущие с колесами на шинах. Мы видим старые еще дореволюционные винтовки в руках у солдат. И вот эти кадры – разбомбленный мост, восстановление дороги, скелет разрушенного здания. И люди обычные. Горожане,. Крестьяне. И их лица. Снятые не для передовицы, а просто, как документ. И вот когда смотришь на эту выставку на открытом воздухе, она поначалу тебя отпугивает и не хочешь ты смотреть на нее,  а потом, если ты минутку эту переборешь, ты уже оторваться не можешь, потому, что что-то подсказывает тебе, что ты видишь настоящее. Не придуманное. Не преувеличенное. Не преуменьшенное.  А настоящее. И то настоящее, которое ты нигде в другом месте не сможешь встретить. И ты видишь кусочки настоящей жизни и ты про себя думаешь- может быть они помогут тебе понять тех людей и то время. И вот , когда я шел вдоль этой бесконечной стены и смотрел различные картины, которые все были выполнены в серо-черном мрачноватом фоне на которых не было эпизодов боев, не было раненых солдат. Нет. Были в основном кадры разрушений ,восстановления чего-то, кадры отличившихся бойцов. Но не позирующих, а снятых свободно. И вот когда я шел вдоль этого забора, одна из картинок уже не обратила на себя моего внимания. Впечатлений было достаточно и не хотелось больше смотреть, хотелось поразмыслить и подумать о том, что ты увидел. И я уже прошел мимо фотографии. Но что-то, будто меня приостановило, заставило вернуться назад. Я остановился и долго всматривался в эту картину. А на ней была изображена присяга солдат, которые уже принимали участие в боевых действиях, но так уж получилось, что сначала их кинули в бой, а потом они принимали присягу. Это были бойцы даже еще не обученные до конца, а некоторые и обученные. И вот они стоят. Танковый корпус.  На картине мы видим не всех,  человек пятьдесят. Они стоят на одном колене и дают клятву. То есть мы понимаем, что произносится какая-то клятва и после этого они кричат. Что они кричат? Ура. Или там «клянемся «.И вот эта фотография запечатлела  момент, торжественный момент, значимый момент. Открытые рты . Чем больше я всматривался в эту фотографию, тем сильнее мне становилось не по себе .И дело не в том, что это  были необыкновенно мужественные или необыкновенно красивые лица. Нет.  Лица самые простые. Утомленные.  Все солдаты худощавые, жилистые, возраста разного, но в одном они все похожи друг на друга, как братья близнецы. У всех у них выражение максимальной, фантастической, фанатической сосредоточенности и готовности. Вот готовности к чему-то такому, может быть к готовности идти до конца, готовности погибнуть.  И вообще, это были русские лица, в основном крестьянские, утомленные не только боями, а долгими тяжелыми трудовыми буднями.  И вот они кричат и  вот этот миг полного отречения. Наверное, такие были самураи в Японии. Пролети бомба рядом- не обернется .Махни у него перед носом саблей- не вздрогнет. Вот такие они были на этой фотографии…