С Набережной на Морскую

               
С Набережной на Морскую и прямиком – в Собор,
благовест душу нежит, горная цепь – в снегу.
Столько писал о Ялте, что уже перебор,
кажется, наступает, а не писать не могу.

Ялта – ты город детства!  Что ещё объяснять?
Чайки твои крикливые мчатся вслед кораблю.
Все твои переулочки я изучил «на ять»,
все твои закоулочки знаю я и люблю.

И потому мне больно видеть на склоне лет
время деляг и выжиг – их гулевой размах.
Я ведь, наверно, Ялта, лишь потому поэт,
что о тебе поведать можно только в стихах.

Всё под себя  гребущим, до лампочки мой мотив,
им бы, с их алчью дикой, куда-нибудь на Уолл-Стрит.
Высятся небоскрёбы, горный пейзаж заслонив,
и  исчезает в небыль ялтинский колорит.

Речка журчит негромко, к морю легко спешит,
зимние штормы стихли, летний прибой игрив,
шепчется с туей юной вечнозелёный самшит,
мудро молчат каштаны, кронами их прикрыв.

Я постою на Боткинской, к Чехову я пройду,
этот маршрут нахоженный стал мне привычен весь,
где-нибудь на скамеечке я в Городском саду
вспомню платаны мощные, что возвышались здесь.

Время меняет Ялту, облик её и суть,
время не только лечит, и на излёте сил,
если порой грущу я, слышишь, не обессудь,
помню тебя иною, где я весёлым был…