Не продавай

“Скорей бы вечер! Жарко, как в аду...”
“Хозяйка, а почём вот это мыло? ”
На рынке в барахолочном ряду
Кипела жизнь - безудержно бурлила.

Под тонкой липкой (будто бы в тени),
Приткнувшись между обувью и рыбой,
Старик, печально голову склонив,
Держал в руке потрёпанную книгу.

Простой, с двойной подклейкой переплёт.
На корешке, подпорченном пожаром,
Рукой написано “44-й год”
И золотым тисненьем рядом - “Байрон”.

“Ого, дедуль! Да это ж раритет!
Почём продашь? Эй, слышь? Я покупаю.”
Старик вздохнул и выдавил в ответ
Сквозь слёзы фразу: “Я, сынок, не знаю.”

“Пять сотен хватит? Больше нет с собой.”
Старик кивнул. Не поднимая взгляда,
Он деньги взял дрожащею рукой
И прочь пошёл из рыночного ада.

Он тихо плакал, “пятисотку” сжав в руке -
не муки совести, но горечь от утраты.
Подарок памятный - рукой на корешке
Жена писала за два дня до смертной даты.

Он вспоминал её зеленые глаза,
Её улыбку, стёртую войною.
“Пятьсот рублей...” И по щеке стекла слеза.

“Дедуля! Слышишь, подожди! Да стой же, что ли...”

Уже на выходе, у кованных ворот
Его догнал недавний покупатель
И в руки книгу сунул: “На, дедуля, вот!
Не продавай ее. Там ненадолго хватит...”

И вновь исчез в шумящей суете,
Свернув в торговые ряды с пустой дорожки.
А дед стоял с бесценным “Байроном” в руке,
Скрывавшем трижды по пять тысяч под обложкой.

Соседи после говорили: “Не дожил…
Хороший был старик. Ну что ж, ведь жизнь такая…”
А он лежал в земле средь тысячи могил,
К груди любовно старый томик прижимая.