Мадам

     Ей  предложили  место  за  нашим  столом...  Шестое  всю  смену оставалось  свободным.  Чем-то  она  выделялась  среди  прочих  отдыхающих...  Жила, правда, в  соседнем  корпусе  пожилая  монахиня  в  черном  с  головы  до  пят,  держащаяся  при  этом  очень  уверенно.
     А  наша  соседка...  Её  звали  Мария  Николаевна, но  обращение  к  ней  «мадам»  родилось  само,  без  напряга.  Возможно,  нас  с  подругой  заворожила  удивительная  правильность  размеренной  речи  и    непринужденность  беседы  на  любую  тему.  Или  благородная  естественность  поведения  и  умение  выслушать  собеседниц.  Здесь  явно  потрудилось  не  одно  поколение.
     «Мне  приятно,  что  вы  так  назвали меня, -  сказала  она  в  смущении, - но  последние  русские  «мадам»  когда-то  оказались  в  Париже  без  средств  к  существованию.  Я  так  часто  думаю  о  них: как  выживали...  потеряв  всё.»  И  продолжала:  «Люблю  Бунина,  особенно  позднего.  Но  не  те  рассказы,  где  скучающие  барчуки  снисходят  до  крестьянских  девочек,  а  именно  парижские.»
     Она  любила  слегка  изменить  наряд  от  завтрака  до  ужина. То  оживив  его  шарфиками  смелых  оттенков,  то  накинув  легкий  пиджак  или    балахон.  Чувствуя  свой  возраст,  часто  появлялась  в  летних  «макси»...  Это  добавляло  ещё  большего  шарма  и  элегантности.  Именно  Бунин  придумал  выражение  «скромно  нарядная» -  это  о  таких,  как  она.
     «Мадам»  жила  в  одноместном  номере.  Иногда  к  ней  приезжал  муж,  и  они  брали  велосипеды  и  даже  играли  в  пинг-понг.  Оба  выглядели  явно  моложе  своих  лет.  Но  и  оставаясь  одна,  она   не  скучала:  купалась  в  заливе  или  в  вихревом  бассейне,  ходила  по  ягоды,  а  вечерами  мы  иногда  заставали  её  на  танцплощадке... Но  чаще  всего  видели  в  качалке  или  в  резной  беседке  с  томиком  Виктории  Токаревой.
     Она  поделилась  с  нами,  что  отдыхает  тут  в  четвертый  раз,  но  с  большими  перерывами.  Впервые  приезжала  давно,  зимой,  со  своей  половиной -  покататься  на  лыжах  и  на  время  отстраниться  от  проблем.  А  в  следующий  приезд  спустя  пять  лет,  в  сентябре,  им  удалось  набрать  много  красных  и  даже  попался  огромный  боровик -  прямо  на  пляже, ближе  к  соснам.
     За  столом  мы  болтали  обо  всем.  Как-то  раз  завели  разговор  об  актерах...  «Мадам»  прекрасно  знала  и  старых,  и  молодых.  Я  тут  же  выпалила,  что  она  похожа  на  Аллу  Демидову,  вызвав  её  недоуменную  улыбку.  Оказалось,  что  её  уже  сравнивали  и  с  Настасьей  Кински,  и с  Антониной  Шурановой,  и  даже  с  Женей  Крюковой,  которую  она  просто  обожает.  Но  идеалом  для  неё  оставалась  Любовь  Орлова.  Когда  подруга  обмолвилась,  что  Иван  Ургант  никакой  артист,  «мадам»  сразу  заступилась  за  него,  защищая  и  неповторимость,  и  чувство  юмора, и, конечно,  талант  болтуна,  доставшийся  по  наследству.
     Меня,  психолога,  интриговала  эта  необыкновенная  женщина.  Вместе  с  восхищением  я  подмечала  в  ней  некие  милые  противоречия... Подтянутость  и  рассеянность,  отзывчивость  и  задумчивость,  эрудиция  и тут  же  незнание  простых  вещей - неумение  посылать  SMS-ки. 
     Однажды  к  обеду  она  вышла  грустной...  И  тут  же  поделилась  с  нами  своими  впечатлениями  от  визита  к  одной  знакомой-инвалиду,  сданной  в  интернат,  расположенный  не  очень  далеко,  тоже  на  Карельском.  Знакомая  была  девочкой-старушкой, так как  болела  с  детства.  Жила  прежде  с  мамой  в  гостеприимном  доме,  полном  гостей.  Любила  петь,  плясать  и  перечитывать  одни  и  те  же  немудрёные  книжки.  Но   два  года  назад  осталась  одна  и...   «Условия  ничего, -  делилась  с нами  «мадам», -  есть  даже  свой  Дом  скорби.  Которые  обыкновенные - те  подружились,  одна  из  палаты  хорошо  поёт,  а  Ирочка  только  слушает  теперь:  боится  смешков.  При  её-то  добром  сердце.»
     Так  она  приоткрылась  нам  с  другой  стороны... 

                Расставание

     К  сожалению,  наша  путевка  заканчивалась,  а  семейная пара  за  столом  оставалась  ещё  на  недельку.  Хорошо  помню  последний  наш  разговор... 
      - Милые  мои, - начала  она  тогда, -  вы  влили  в  меня  заряд  бодрости.  Как  же  приятно  было  услышать  ваши  суждения  обо  всем  и  особенно -  поспорить.  Когда-то  и  я  была  беспечной  и  светлой,  как  вы.  Но  многое  испытав,  не  озлобилась,  а  в  какой-то  момент  вдруг  достигла  некой  гармонии  с  окружающим  миром,  в  котором  и  пребываю  до  сих  пор.
      - Вот  Вы  и  приоткрыли  нам  тайну,  заворожившую  нас, - сказала  я.
      «Мадам»  лукаво  улыбнулась,  парируя  очередной  комплимент:
  - Создайте  свой  круг  близких  по  взглядам  людей  и  окружите  себя  самым  необходимым,  но  непременно  со  вкусом, - делилась  она  "простыми"  истинами. -  И  старайтесь  раскрыть  таланты,  дремлющие  в  вас.  Лично  я, - продолжала  она, -  больше  всего  страшусь  лиомпы...
        - А  что  это,  если  не  секрет? -  спросила  моя  подруга.
        - Есть  у  Юрия  Олеши  такой  рассказ, -  Мария  Николаевна  немного  задумалась, - О  том,  как  герой  постепенно  теряет  интерес  к  жизни,  обходясь без  привычных  вещей.
        - Мне  нравятся  его  «Три  толстяка», -  оживилась  я.
        - Эту  сказку  должен  прочитать  каждый,  особенно  сейчас, -  сказала  она серьезно,  и  перевела  разговор  в  другое  русло...

     На  прощание  «мадам»  подарила  по изящной  поделке, растрогав  нас.  Мальчик,  сидевший  за  нашим  столом,  тоже  захотел  получить  подарок,  и  она   вынула   из  сумочки   новый  блокнотик  с  собачкой -  на  радость  ему...


                28  апреля  2016 г.