Чернобыль

ЧЕРНОБЫЛЬ.
(три истории)

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ.

26 апреля. Суббота.
Институту Технологии Металлов АН БССР выделили путевку в профилакторий. И вот я в автобусе. Проезжаем Любуж, окраину Могилева. До знакомства с Александром Городницким – долгие годы и я еще не знаю, что где-то здесь, до
переезда в Ленинград, жили его родители... и дедушка с бабушкой ... до середины 1941-го.
Главврач –мой хороший знакомый. Еще в институте он, чемпион СССР по фехтованию среди юношей, был моим тренером. А позже, для получения разрешительной справки, через его руки в Меддиспансере проходили все участники горных походов. Получаю традиционный нагоняй за "соцотложения", но зато я в небольшом коттеджике, а не в общем корпусе.
Профилакторий славится расположением в лесном массиве, обилием процедур и кухней! "Почему у вас все так вкусно?Даже дома мы так не готовим", – спрашивают отдыхающие. "А у меня не воруют", – улыбается главврач.

28 апреля. Понедельник.
Звоню в Институт, ученый секретарь все-таки, мало ли что вдруг понадобиться может. "Анисович в Минске", – отвечает секретарь директора. Ну и ладушки. Сосновый лес, прекрасная погода, что еще надо для "трудовых будней заслуженного отдыха"!

29 апреля. Вторник.
Возвращаясь с обеда, нахожу записку: позвонить директору. Звоню. "Ну, как ты там?" – спрашивает академик, с которым меня связывает не только работа, но и многолетние горные походы, – "смотри там, будь осторожен, про тучу ты, конечно, не знаешь". "Да какая туча, здесь ни облачка", – отвечаю. "Да я не про эти, я про Дроздова, помнишь, он Галича часто цитировал. Ну, да ладно, приедешь расскажу", – замысловато отвечает Анисович.

30 апреля. Среда.
Отдохнувшие, заполняем автобус. Домой! Завтра 1 Мая!
Вот уже позади Любуж.
И вдруг в мозгу что-то щелкает: Фанские горы, Дроздов, цитата из Галича: "истопник сказал, что "Столичная" очень хороша от стронция". ... Так ведь Дроздов – главный инженер строительного управления в Чернобыле! В Чернобыле! ... Все окружающее мгновенно меняется, блекнут цвета, куда-то удаляются голоса. Перед глазами встает громадина здания Станции, куда я приехал за обещанными Дроздовым графитовыми блоками, необходимыми для моих экспрериментов... Неужели АС?!
И вот я дома. Жена на работе, сын в школе. Как сомнамбула, закрываю форточки, влажной тряпкой протираю мебель, пол... Что еще? "Истопник сказал, что...". Откуда-то из-под сознания выплывает – йод! Да, радиактивный йод! Недостаток в организме человека! Нахожу флакончик, капаю на кусочки сахара: себе, жене, сыну... Что еще?
Сажусь на диван. Я вне мира, сюррeализм: тишина и пение птиц, цветущая благоухающая вишня за окном и невозможность вдохнуть полной грудью.
Все враждебно...

Сразу после взрыва группа сотрудников Института ядерной физики АН была послана в Чернобыль. Об увиденном директор докладывал в ЦК КПСС. Показывая результаты замеров, засвеченные листьями деревьев фотопластинки, направление ветра на Белоруссию, высказал предложение об эвакуации ряда районов Гомельской и Могилевской областей. "Паникер! Чтобы ни одна душа!" – вскричал первый секретарь ЦК.

1 Мая.
Праздничные колонны школьников весело шагают в лучах солнца. Над Белоруссией безоблачное небо.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ.
Много лет спустя в маленьком шведском городке H;gan;s коллега по работе рассказала.
"В школе учительница разбила класс на группы и дала задание, измерить радиацию счетчиком Гейгера. На следующий день, посмотрев на наши отчеты, возмутилась: "Я же вам подробно объяснила, как им пользаваться, что вы мне намерили!". Мы вышли во двор школы, она взяла счетчик... и побледнела."

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ.
Еще один коллега из Швеции рассазал.
"Я работал на АС. Каждый работник имел при себе портативный дозиметр. Однажды уровень радиации превысил норму. Все занервничали: что произошло, где утечка?! Доложили по инстанциям. Метеорологи сообщили – ветер с направления Белорусь – Украина – ... Чернобыль."
Так мир узнал о Трагедии.

ЧЕРНОБЫЛЬ
Черно. Быль или небыль?
Вокруг все те же птицы и цветы,
И лица... Но Чернобыль.
И даже воздух цвета черноты.

И я сижу бездыханно-участен
К апрельско-майской буйности весны.
Враждебно все. Я к миру не причастен.
Вне мира я.
Нет чувств – умерщвлены.

Александр Клековкин
26 апреля 2016