Красивая легенда

Это было давно. Царь московский Иван
Ермака принимает подарки:
Все Сибирское царство*. И не было стран,
Чтобы были так дивны и ярки.
Вот средь званного пира явился гонец
От помещика Постника, с Волги.
Был он послан, чтоб смуте положить конец,
Не особо кровавой и долгой.
Урожай в этот год уродился плохой,
Взял помещик себе, что собрали.
Ну, а те, кто горбатился в поле с сохой,
До весны доживут, но едва ли.
Ну, народ, коли так, зароптал, заблажил: 
«Дай зерна, понемногу на брата».
А помещик холопами двор окружил
И велел не пускать депутатов.
Хоть сейчас помирай, хоть потом, все одно.
Вот взялись мужики за дубину,
Перебили холопов, забрали зерно,
Да не все, а, считай, половину.
Царь, дослушав гонца, порешил без затей:
«У закона нет смуты и фальши!
Старикам для острастки по сорок плетей,
Молодежь – всех в Сибирь, да подальше».
Под надзором стрельцов, исполняя указ,
Хоть на сердце глубокая рана,
Молодые, в поход собрались в тот же час,
Среди прочих и дети Ивана:
Николай, самый старший,  Василий, Роман,
Ну и Федор, все четверо в сборе.
Обживать ли Сибирь, покорять океан –
Молодым это горе – не горе.
Шли сначала пешком, а потом – по воде,
На казацких проверенных стругах.
Лишь бы было здоровье, продюжем хоть где,
Если ближе прижаться друг к другу.
Вот и лето к концу. Нужно строить жилье.
Что стрельцам, им в остроге натопят.
А проходцам – глухая тайга да зверье,
Непогода, да гиблые топи.
Сговорились и ночью пустились в бега,
Прихватив котелок, аркебузу,
Сухари и тапер, вкруг глухая тайга,
Здесь не может быть лишнего груза.
Шли от тракта на юг вдоль извилистых рек,
Рыбу удили, ягоду рвали.
Может в этих местах где-то жил человек,
Но вот беглых укроет едва ли.
Под высоким холмом обустроили стан,
Тут их речка в другую впадала.
Из сосенок сухих возвели балаган,
Ведь до снега уж времени мало.
Как-то пасмурным утром, чуть только рассвет,
Видят – лодка, в ней – чудо земное:
Ликом темен, раскос, в шкуры зверя одет,
Ловко борется с быстрой волною.
Подозвали к себе, пригласили к костру,
Предложили поесть и напиться.
И не знали Ивановичи, по утру
Здесь названье деревни родится.
Завязали беседу с пловцом кое-как,
Вот, скажу я вам, хохма и драма!
«Как у местных вот эта зовется река?»
Услыхали: «Иня», то есть «Мама».
«Ну, а место вокруг», продолжая почин,
Федор робко спросил старожила.
Тот не понял, потом говорит: «Тогулчин»**,
Тыча пальцами в остров из ила.
Заодно уяснили, где люди живут:
«Вверх плывешь по Ине, день трудиться».
Хорошо. Далеко, да не легкий маршрут.
А, вообще, может быть пригодится.
Так возникла заимка . Когда к ним пришел
Переписчик, спросил: «Кто такие?»
Не ответили братья, врать не хорошо,
Притворились, как будто глухие.
«Что ж, - сказал переписчик, - беда – не беда,
Кто сметливый, ответа не чает.
Балаганскими будете зваться тогда,
Пусть за вас балаган отвечает».
Тем, кто слушал – награда, рассказчику – честь,
Сказка – ложь, а легенда – едва ли.
В Тогучине всегда Балаганские есть,
А откуда – мы с вами узнали.

* После взятия города Сибирь (Кашлык) 26 октября 1582 года Ермак отправил посла к царю — атамана Ивана Кольцо.
** По-кетски - «тогуль» - «узкий», «чин» - «остров».