Седой Еруслан

Как пожилой, уставший человек,
Мой  Еруслан  свои года считает,
Как будто прожил долгий-долгий век,
И в одиночестве тихонько умирает...
Подняться бы, да силы нет в ногах,
А ковыляющий, больной, кому он нужен,
Былой уж нету ясности в глазах,
Весь искалечен, порван и простужен.
А ведь когда - то крепким, сильным был,
Наперекор шагал любым невзгодам,
Хозяйственным и непорочным слыл,
Заслоны ставил бурям-непогодам.
В то время было множество друзей,
Порою честных, а порою и не очень,
Со всех они съезжались волостей,
Подарков всем хватало, между прочим.
Но вот беда, болезнь в стране пошла,
Лекарств к которой не отыщешь сразу,
И Еруслан среди степей нашла,
Вмиг окрутила, в плен взяла, зараза.
И богатырь внезапно занемог,
Но просто так сдаваться он не собирался,
Старался, бился, делал всё, что мог,
Любой ценой встать на ноги пытался.
Пытался. Ведь могло и получиться,
Но тут пришли на помощь доктора,
Заставили, заставили лечиться,
И помутилась от лекарства голова.
А лекари меняться стали часто,
Каждый дозу яда добавлял,
И на глазах худел, старел несчастный,
Врач исчезал, взяв крупный гонорар.
Все, залечили. Говорят, что безнадёжный,
А помощи уж неоткуда ждать,
Так, где ж ты, друг, казалось бы, надёжный,
Что получать гостинцы был так рад?
Гостинцы кончились, и заросла тропа,
Один с бедой остался ветеран,
Но вдаль с надеждой смотрит иногда
Седой и одинокий Еруслан.