Кража, рассказ иммитация

                  КРАЖА               

(имитация)               

Как-- то раз, пролистывая страницы томов «Русской старины», в которой, как из-вестно, печатались рассказы людей, случайно ставших свидетелями важных историчес-ких событий, или же событий не столь заметных, малозначительных, но любопытных своим свидетельством малоизвестных фактов русской жизни, я наткнулся на одну край-не занимательную историю, заинтересовавшую меня поистине необычным своим сюже-том, в котором, как мне показалось, бушевали страсти далеко не шуточные. История в  ней шла о краже у Карамзина части рукописи его знаменитой "Истории Государства Ро-ссийского".


Люди, отсылавшие в "Русскую старину" свои незамысловатые рассказы, были самые разношёрстные по своему общественному положению, от генералов- участников громких исторических событий, знаменитых военных кампаний, до мелких чиновников, торгового люда, грамотных солдат и вообще личностей, неизвестно чем занимавшихся. В данном случае писал дьячок церкви «Рождества Богородицы», при положении в сан, нареченный Максимом, при чём сам этот храм находился неподалёку от     помещичьивладений Карамзиных. Ведь, нам известно, что и отец Карамзина и он сам владели зна-чительными земельными угодьями и крепостными крестьянами. Читая бесхитростный рассказ дьячка, я получал большое удовольствие, я люблю такие истории, мало кому известной русской старины, но кроме того мой интерес подог-ревался ещё и тем обстоятельством, что в рассказе речь шла о краже рукописи "Исто-рии..", а насколько я знаю о жизни Карамзина, к сожалению не так уж много, но всё-- таки кое-- что мне известно, и уж во всяком случае я точно уверен, что нигде, ни слухом, ни криком, ни слова не упоминается об этом прискорбном случае, о краже. То ли те из наших биографов, кто по роду своей деятельности занимался обстоятельствами жизни Карамзина, не пожелали упоминать о краже, то ли данный факт остался ими незамечен-ным, словом, рассказ дьячка продолжал оставаться неизвестным читающей публике. По началу я взял занимательную историю на заметку, решив поделиться ею со своими друзьями. Прошёл месяц, и постепенно я начал забывать её, и забыл бы, навер-ное, окончательно, когда б примерно через полгода не явился ко мне во сне суховатый старик со строгим взглядом колючих глаз, в старинного кроя сюртуке, и надменным го-лосом не сказал, даже более того, скорее, представьте себе только такое, приказал,-- Вы, сударь, должны написать в журнал о краже рукописи "Истории.. ". Проснувшись утром я припомнил странное сновидение и саму историю, рассказанную дьячком, но не придал этому какого-- то особенного значения. Каково же было моё удивление, когда уже следу-ющей же ночью сон повторился, но теперь уже в мучительной форме.


На этот раз старик с немного вьющимися, седыми волосами явился в превосход-ном фраке, белоснежной манишке, в орденах и сверкающих звёздах на груди, опоясан-ный голубой муаровой лентой, и с орденом святой Екатерины на шее. Представ предо мной в столь блистательном виде, он показался мне крайне раздражённым.               


--Почему вы не исполняете моего приказания, милостивый государь,?-- грозно вопросил он, воззрившись сурово на меня своими, почти совсем уже выцветшими, глазами.               


--С какого ж такого рожна я должен на ваши прихоти тратить своё драгоценное время, заниматься не нужной совсем мне, дурацкой ерундой! А уж коли вам это так позарез ну-жно, ищите себе такого идиота где-- ни будь на стороне, в другом месте, а здесь их нет!- отвечал я нарочито грубо, полагая, что в своём- то сне смогу позволить себе немного по-куражиться и отвести душу.               


--Это не ваше дело знать, почему, что, да как, и отчего мой выбор упал именно на вас,-- отвечал он ледяным, надменным голосом, при этом было явно заметно по его сильно по-багровевшему лицу, что мои слова попали в цель, и что, загоревшаяся в нём, ярость дос-тигла высочайших пределов.               


--Допустим потому, что вы неплохо знаете мою биографию, кроме того прочли рассказ этого дьячка в "Старине". Не довольно ли с вас! Впрочем, есть и ещё одна существен-ная причина, но до времени я вам её не открою.--               


Помолчав некоторое время, и всё более хмурясь, он добавил,-- вам надлежит толь-ко одно--  старательно и неукоснительно исполнять всё, что я поручаю вам, и не зада-вать мне ваши глупые, дерзкие вопросы, не сомневайтесь-- я сумею от вас добиться ис-полнения всего, что я требую, и, уж поверьте, у меня есть для этого хорошие средства. Берегитесь, милостивый государь!--


Утром я проснулся с больной головой и камнем на сердце.-- Что же это такое про-исходит, этак он меня совсем доконает!-- пожаловался я сам себе. И следующим же вече-ром предпринял кое-- какие ответные меры. К сожалению, как оказалось впоследствии, они были не очень умны и отчасти довольно наивны, и заключались лишь в том, что, наполнив до краёв мухинский стакан Столичной и, преодолевая внутреннее отвращение к подобному использованию «драгоценного» напитка, выпил его залпом, закусив кое--чем, и вскоре уснул, слегка одурманенный. Я очень рассчитывал, что Столичная не до-пустит несносного старика в мою одурманенную голову, не тут-- то было. Лишь только необъятные пространства Морфея приняли меня в свои болотно-- тинные объятья, как вдруг пелена небытия с гулким треском разорвалась, и всё пространство полыхнуло яр-чайшим светом, слегка отдававшим купоросной зеленцой, и из дальнего угла, в котором свет не достигал своего ослепительного блеска, явился ужасный скелет, распространяв-ший вокруг себя тошнотворный, затхлый, могильный запашок.               


--Я вас, милостивый государь, предупреждал,-- прошамкал он,-- теперь пеняй, брат, на себя.--               


--Эй, мужичьё немытое, марш сюда!-- проскрежетал он, будто ветер сорвал с крыши ку-сок железа, и, подгоняя его, поволок по подворотне,-- Сидор, гони их сюда!-- После чего до меня донеслось бряцанье многочисленных костей, и из, ещё более сгустившегося до тёмной, болотной зеленцы, дальнего угла показалась толпа бежавших мертвецов. Поза-ди всех верхом на лошади, а точнее на том, что от неё осталось за все прошедшие годы, то—есть, разумеется, на её скелете, скакал Сидор, подгонявший, быстро приближавшу-юся, толпу то зычным окриком, а то и ременным кнутовищем, которым он мастерски «выстреливал», пугая мужицкую братию оглушительным щелчком.


При виде столь ужасающего зрелища, явно направляемого стариком на меня, я обмер от ужаса, весь трепеща и изнывая. Добраться до меня мужичью было делом нес-кольких минут, и вот уже вскоре они обступили меня со всех сторон, дожидаясь лишь команды мстительного старика, безобразным воплощением которого и являлся без вся-кого сомнения этот ужасный скелет. И, конечно же, он не преминул, гаркнул да так, сло-вно тяжёлый сундук свалился со шкафа, и вдрызг разбил, стоявший неудачно под ним деревянный стул,-- бейте его, мужики, не жалейте, он противился моей воле!-- с этими словами вся орава мертвецов, как с цепи сорвалась, накинулась на меня, усердствуя хо-рошенько исполнить повеление своего строгого барина. Я только еле успевал закрывать руками голову, орал и стонал, не переставая, причём в руках, не на шутку озверевшего, мужичья порою мелькали их же собственные кости, о происхождении которых, когда всё уже было кончено, я шибко призадумался впоследствии, припоминая детский муль-тфильм "Смиренное кладбище". Но в те отчаянные мгновенья я только и был способен на то, чтобы стенать, подумывая в самые тяжкие минуты моего изнеможения от, сыпав-шегося града ударов,-- нет, не выжить, не выжить мне после такого зверского и ужасно-го избиения.--               


И я, действительно,  был уже на грани, они вполне способны были меня забить до смерти, когда б ко мне не пришло неожиданное спасение, и, конечно же, то была моя же-на, внезапно меня разбудившая.-- Что ты вопишь, как помешанный?-- с беспокойством спросила она, и в  голосе её сквозила доля досады,-- спать мне не даёшь!-- Меня не огор-чил её недовольный тон,-- ты мне жизнь спасла, милая!-- ответил я, обнимая и целуя её. Она всё так же недоуменно смотрела на меня, досадливо морщась, и не понимая в чём тут дело, и мне пришлось ей рассказать всё, включая предысторию всего, и весь кош-мар, только что оставившего меня, сновидения.               


--Странный сон, но ведь это-- лишь сон!-- задумчиво сказала она, но вдруг, взглянув на мои руки, отшатнулась от меня в испуге.               


--Чего ты так перепугалась!-- с досадой спросил я, потому что не люблю излишнюю эмо-циональность и всякие такие выкрутасы, для которых и повода-- то не бывает никогда никакого, но проследив за взглядом жены, я невольно посмотрел на свои руки, и новая волна страха от недавнего, едва только миновавшего меня, ночного кошмара, охватила меня своей ледяной изморозью. Бедные мои руки были черны от, покрывавших их сплошь, синяков, переходивших у плеч в, оплывавшую, желтизну.               


--Дай-- ка я тебя осмотрю,-- прошептала жена, и принялась оглядывать и осторожно ощупывать моё тело.               


–-Ой, да у тебя и на спине сизые полосы!-- она потянулась к моей голове, и её лёгкое прикосновение отдалось в моей голове гулом мотора военного штурмовика, я еле сдер-жался, чтобы не вскрикнуть. В результате обследование головы дало неутешительные результаты, две больших шишки болезненно начинали ныть даже после дуновения лёг-кого ветерка.               


Утром, охая и стеная, и поминая всеми недобрыми словами злобного и привязчи-вого старика, я отправился на работу, а вечером, изнывая от страха перед грядущим му-чительным сном, твёрдо наказал жене при первом же, даже лёгком и совсем легчайшем моём охе без промедления будить меня, нисколько со мной не церемонясь.


Я долго маялся, борясь со сном, и не решаясь ему отдаться, но всё--таки в одно не-уловимое мгновение провалился в его непроницаемую мглу, как будто помер. И здесь, в моём беспамятстве, злой старик, как будто только и ждал меня, он вынырнул из мрака чёрной тенью бесшумно и грозно. На этот раз седовласый старик явился в прежнем сво-ём сюртуке, и, словно подслушав мои наказы жене, с угрозой в голосе сказал,-- вы, мило-стивый государь, продолжаете упорствовать всё в своей лености и нежелании сделать нужное дело, и для вас это может закончиться очень плохо. Я намерен и дальше наказы-вать вас до тех пор, пока окончательно не сломлю вашу волю, но может случиться и так, что вы не выдержите всего, что я намерен к вам применить. Подумайте хорошенько и трезво-- стоит ли вам так упрямиться, и дальше оказывая мне ваше неразумное сопро-тивление.--


Завершив свою речь, он без секунды промедления, буквально мгновенно обороти-лся в ужасную, грязную, подлую тварь с огромным, хищным клювом и двумя жёлтыми, горящими лютой злобой, глазами. Раздвинув свои широченные, похожие на два мохна-тых одеяла, перепончатые крылья, гадина нависла надо мной, размашисто кивая своей отвратительной, маленькой головкой, злобно вереща и ежеминутно угрожая оторвать от меня кусок моей плоти. Опять целую ночь я промаялся, изнывая душой от страха и отв-ращения к подлой твари, и даже слыша во сне свои же собственные стоны.


На следующее утро я пробудился с огромным трудом, и только потому, что было явное ощущение-- вот ещё, совсем ещё немного, и будильник разорвёт мои уши. Всё усу-губляла невыносимая тяжесть в голове и необыкновенная вялость в теле, с раздражени-ем в голосе я спросил жену, почему она опять, ещё и эту ночь обрекла меня на этот ужас общения с зловредным стариком, переносить, с великим тщанием устроенные им для меня, египетские казни.               


--Я ничего не слышала, ты спал, вроде бы, вполне спокойно,-- отвечала она растерянно, с сочувствием глядя на меня.               


--Вроде бы!-- вскричал я в досаде,-- я стонал всю ночь напролёт, как прокажённый, а те-перь ещё должен в таком состоянии топать на мою долбанную работу!-- воскликнул я в отчаянии.               


--Так не иди, кто тебя заставляет! Позвони начальству, возьми за свой счёт день, всех де-нег не заработаешь,-- вздохнула она,-- потом, я думаю, тебе всё-- таки лучше сделать всё то, чего от тебя с таким упорством добивается, приснившийся тебе, старик-- покойник. Я подумал и счёл за благо последовать её мудрому совету, сил на распри с мстите-льным и злобным стариком у меня теперь уже не оставалось вовсе, и потому, отпросив-шись по телефону у начальства, я остался дома. После завтрака часик вздремнул без ка-ких-- либо мучительных приключений, и немного пришёл в себя после ночной муки, а в полдень, собрав все свои выписки о Карамзине, сел за стол, и, преодолевая отвращение к, навязанной мне, работе, взялся за писанину.