Франкенштейн

В тот час и ты, мой Франкенштейн, себя разрушил, затачивая скальпелем едва живую душу. Там распускались алые цветы среди увядших бледных тел, и я, созданье озаренной темноты, твоим кошмаром становиться не хотел.
Я помню золотые дни – они, как лезвия, изранили меня. Какой болезненной бывает красота, какой невероятной, как новая строка на белизне листа, что не запятнан. И я держал твою холодную ладонь, но не нашлось в ней ласки для меня, и ты, который мой создатель и любовь, меня в таком жестоком страхе проклинал.
Мой Франкенштейн, ведь я не виноват – ты сам обрек себя на этот ад, пустынным джинном из закатной стороны твои исканья вызвали меня. Надломленная страсть, повенчанный с злым роком гений – и твой огонь в полярных льдах угас, не вынеся жестоких откровений.
Прощай же, Франкенштейн! Обманутый навек, я о тебе скорблю, и все же уничтожу.
Как человеку нужен человек, душа чудовища влюбляется в чудовищ.