Солнцесчастье

2011г.
               
               
Не успело лето скрыться, дева стала голубицей.
Раз, другой крылом махнула - из темницы упорхнула.
Полетала в беззаботность, предстоящую вольготность,
Познавать земную радость, жизне-соль сменив на сладость.               
               
Ад, как есть, испит до донца.

Нежными лучами солнца
Ублажает белу птицу
Дней погожих вереница.
Белокрылая резвится, лоск пера в лучах искрится,
Синевою неба дышит, завитки полетом пишет.

Взгляд от будней отрывая, люд за птицей наблюдает.
Видят: неспроста кружится, что-то рассказать стремится.         
Те, кто птицу понимают, в письменах небес читают:

В теплых чувствах людям счастье; 
Лишь от страхов все напасти.

С верой в слово, люд кивает.
Стоит следу слов растаять,
Человек взгляд опускает, суть согласья забывает.               
               
Что дуршлаг людская память;
Бела птица это знает,
Потому не унывает, ни минуты не скучает,
Знай себе, крылом играет, сколько небо позволяет.

Скрылась лета колесница.

Осень - кумушка трехлица
Принесла с собой водицу - дней ненастных вереницу.
               
Реже видно белу птицу.

Без нужды люд суетится - ищет, чем еще разжиться;
Потерять, что есть боится. В сквернотолках копошится.
Друг на друга лает, злится, не желает извиниться.
Так обиды намерзают. Во хмелю ничуть не тают,
Сердце в льдышку превращают; разум-душу искажают.

Знает этот холод птица, потому помочь стремиться.          
Богу пусто здесь молиться  (только повод лбу разбиться).
Может слово пригодится? Может речь ее запомнят?
Теплым чувством жизнь наполнят.

Все обдумав, голубица обернулась вновь девицей.

Ростом вышла неказиста, но опрятна и лучиста.
Неприметна с первой встречи, но приветливая в речи.         
С кем в толпе разговорится, всем дает тепла напиться.
Все о чувствах людям молвит,
СЛОВОМ скорлупу их долбит.

Человек внимает чутко, обращаясь к ней: голубка…
А едва речь умолкает - суть ее  вновь утекает.
Дева, так и сяк, стучалась, но помочь не удавалось.
         
Как-то в толчее причальной, в день наполненный печалью,
Шут толкнул ее нечаянно (мне сдается не случайно).
Отразил тоску в глазах, пожалел ее в сердцах,
Предложил ему открыться - откровенно поделиться,-               
Что девичью душу гложет, в чем покой найти не может.               

От него, не пряча глаз, дева повела рассказ.
               
Выслушав от «Я» до «А», жизнь ее узнав до дна,
Шут издал протяжно: да-а-а, дегтем писана  судьба.
Что ж, стремление похвально...
                Исполненье не реально;
Когда память что дуршлаг, человек до ста дурак.
         
Этой правдой – полушуткой и утешилась голубка.
В глазах шута себя узнала,
                да улыбнувшись, вслух признала:            
“Прав, слова здесь не годятся.
Вот когда в аду родятся (и ему не покорятся),
выпьют ад, как есть, до донца,
Лишь за тем узнают солнце,
Вот тогда век помнить будут:

Счастье - излучать тепло

Всюду.