Мы не станем писать пьесу

Мы не станем писать пьесу
и говорить, что это важно,
то закончится, что было нужно,
и об этом сказать будет страшно.
Восковые лица плавятся
от внутреннего давления,
но с собою мы должны справиться
от избытка остервненения.
Тишина теперь стала гуще
и разрезать её нечем,
А ведь раньше на всякий случай
мы спускались курить под вечер.
И слова звучали мотивом
непохеренной святостью дружбы,
а теперь ты лежишь под пивом
бесконечно себе ненужный.
Вместо ярких смешливых глаз
тебя провожают привычки,
И в холодное небо сейчас
ты бросаешь потухшие спички.
И тебе осталось последнее -
хорошее и приятное -
говорить всё то же самое,
на секунды возвращая обратное.
Мы нуждались друг в друге больней,
чем казалось в цепочке будней,
И тебе помогут, ты будешь сильней,
ну а я - улыбаться паскудней.

Я срываю слоями рутину
И листаю - исчерчен альбом,
И раздавленный, весь в паутине,
ощущаю осаженным лбом:
Как очерчены двери и клетки,
Как одни заменяют другие,
Как напрасно ты рвал эти сетки
Ведь за ними другие, тугие.
И, вообще, это будет честно
Развернуться, шагая быстрее,
И оставить тебя воскреснуть
без меня, навсегда. И отныне
Постоянно бежать в понедельник,
Постоянно толкать тебя сбоку,
Чтобы снова ударом смертельным
застигать тебя ненароком.
И глядеть, как сметается вера
в похоронном бросании пепла,
в жжёном прахе предательской эры,
где твердили тебе - ты ослепла.

Потому что твой путь не окончен,
Впереди тебя ждет слово здравствуй,
Человек от кого кровоточит,
Твое сердце узором прекрасным.
И неважно, где шаг там споткнешься,
И тебя поглотит снова полночь,
Отдохни и опять обернется
Как монета застывшая гордость.