Ты уж давно, мой друг, средь тишины...

                Другу...


Or shall I live your epitaph to make,
Or you survive when I in earth am rotten,
From hence your memory death cannot take,
Although in me each part will be forgotten.
Your name from hence immortal life shall have,
Though I (once gone) to all the world must die;
The earth can yield me but a common grave,
When you intombd in mens eyes shall lie:
Your monument shall be my gentle verse,
Which eyes not yet created shall o'er-read,
And tongues to be your being shall rehearse,
When all the breathers of this world are dead;
You still shall live (such virtue hath my pen)
Where breath most breathes, even in the mouths of men.



Ты уж давно, мой друг, средь тишины
Чужих и снов, и радостей, и болей,
А я ещё вот ползаю по полю
С самим собою яростной войны.

Найти уют бы здесь мне средь берёз,
Вокруг тебя что вьются серпантином,
На миг чтоб стать, пусть малый, но не тиной,
А стайкой в небе августовском звёзд.

И вот тогда-то мы с могилок грим,
Стерев улыбкой юношеских вёсен,
Средь клёнов, где лишь солнечная осень,
В тиши о нас с тобой поговорим…

Излишни, знаю, с Вечностью торги,
Душа поскольку с тлением враги.