Сказка без масок

(пиеса весьма чувствительная).

                "Заплакали девочка и мальчик.
                И закрылся веселый балаганчик..."




Занавес открывается. Круг света. В нем на дощатых подмостках усталая босая женщина.

Прологом этим пролагаю путь рассказу,
Еще не бывшему представленным ни разу.
Примите ласковую небыль благосклонно
О двух безликих и беспомощных влюбленных.

Внемлите мне с периферий моей пустыни,
Внемлите мне, седой усталой Коломбине!
Сегодня я предам старинное искусство,
Открыв лицо и обнажив живое чувство.

Мой бездушные слепцы, родные зрители!
В иные дни мои ценители, дарители,
Сегодня вы строги ко мне, как прежде не были,
Когда смелей и веселее были небыли.

Но я сегодня здесь в кругу без милой маски.
И я уже в плену у грустной сказки...


За сценой скрипка начинает свою партию. Женщина делает шаг прочь от рампы,
и лицо ее причудливо покрывается темными разводами теней.


...Распяты тени на стенах моей гостиной,
Мой сад зачах и тайный пруд покрылся тиной,
Кривясь в усмешке, сеть решеток свет кромсает
И лоскутами на холодный пол бросает.

Табачным дымом пахнут вянущие крылья,
С минутой каждой забывая то усилие,
Что прежде весь мой тесный мир толкало к солнцу...
Напрасен взмах, и солнце больше не вернется.

В моих стенах еще родные бродят тени
И бередят мой сон по праву привидений.
В моем саду еще живут его дриады,
Но я одна теперь боюсь бродить по саду.

В моем пруду тревожной стайкой райских рыбок
Еще резвятся отражения улыбок,
Но сон крадется с каждым выдохом осенним,
И нас там нет, где ныне бродят наши тени.

Скрипка ласково плачет. Свет становится теплее.

...Ах, ангел мой, бедовый ангел сизокрылый!
Кричи вороной, вой совой по том, что мило,
Что было буквицею алой грустной сказки
О Коламбине и Пьеро, забывших маски!

Как больно свет хлестал их радостные лица,
Своими масками привыкшие гордиться,
Как бил наотмашь по щекам горячий ветер
Двоих младенцев самых древних на планете.

Как поцелуями разглаживая струны,
Они касались звезд своих, седых и юных,
И в этой музыке, пронзительной и сладкой,
Два солнца плавились единой лихорадкой...

Внезапный удар жестяного грома за сценой обрывает скрипичную партию.
Бутафорский дождь падает сверху. Свет становится блеклым и постепенно убывает, стремясь совсем погаснуть с последними словами.

...Но осень прячется меж глав таких историй,
По детски зла и солона, как ветер с моря.
Двоим шутам не по плечу распятья сказок,
Не отделиться им на публике от масок.

Mon sher publique! Моей пиесы не судите...
Гасите взгляды ваши... Занавес! Уйдите!
Позвольте бедной Коломбине отдышаться –
Ей завтра снова над собою потешаться.

Тащить шелка свои, ветшающие втуне,
Блестеть для вас фальшивым золотом латуни.
С улыбкой нежною рассказывать вам сказки...
Но только в маске, господа! Но только в маске...

Занавес. Недовольная публика покидает ряды, зарекаясь впредь посещать этот дешевый театрик.