отвоевались

мы отвоевались. закончились риски.
смерть проиграла. хотя была очень близко.
и торг не уместен. на равные доли
разделим победу, бедность и волю.

остались для каждого память и мрак.
боль навсегда. по-другому никак.
толстые стенки души из гранита
поддались под удар из динамита.

автоматы. штык-нож. и в рукопашку.
я смотрела в небо. тогда убили Наташку.
девчонки-пацанки с сердцами из ваты.
тела раздробило. бой стал нашим братом.

холод и голод. подстилка из сена.
медленно всходит жидкость по венам.
и снова в атаку. но только во сне.
как сидели мы в яме на дне.

нас там умирать оставляли.
а мы назло всем выживали.
и снова шли в бой по приказу.
и под трибунал за проказы.

за туфли не по уставу,
за ночные походы в травы,
за слова, что нечаянно вырывались.
но на передок мы вновь возвращались.

и это не было страшно, когда нас осталось двое.
нам с Иринкой умереть полагалось. но не взяли нас боем.
потом госпиталь. койки с жёлтым бельём.
мы уже не воюем. но ещё не живём.

и пускай уже май и год сорок пятый.
и мы видели советский флаг над рейхстагом поднятый.
но нам не забыть ни окопы. ни раны.
ни немцев. ни командирские планы.

ни то, что закончили войну рядовыми.
ни день, когда нас чуть живьём не зарыли.
ни ночь под воздушной атакой фашиста.
ни приказ на расстрел нас вести очень быстро.

ни признание нас предающими Родину.
ни наказание за поход по смородину.
ни то, что с близкими мы не прощались.
"а что вы хотите? сами же навязались!" -

говорил командир, глядя Иринке в глаза.
но у нас ни одна не скатилась слеза.
и уже никогда не забыть,
что нам запретили любить.