Другие...

Она стесняется ходить босиком. Хотя очень любит. Любит это ощущение пересыпающихся песчинок, ласку мокрой травы, твёрдую выпуклость гальки. Всё просто — у неё некрасивые, маленькие, почти детские ступни с растопыренными, искривлёнными пальчиками. Это всё босоножки виноваты. До сих пор их помнит: холщовые, ярко-красные, с кантом и с ремешком. А сверху бантик.
Она носила их лет пять. А может, больше... Никогда не просила ничего нового у родителей. Купят так купят, нет так нет. Вещи носила долго, годами. А детская ножка росла... Пальчики подстраивались под крошечную туфельку и в конце концов приняли ту форму, что есть. Втиснулись туда, куда им было велено.
Теперь у неё свои дети. Она часто покупает им обувь. Боится. Иногда слишком уж усердствует, и тогда обновки — на два размера больше, чем нужно. Детям неудобно, они волочат ноги, запинаются, стаптывают подошву... Опять бежит, покупает. Чтобы впору.
У каждого из нас в шкафу — целые чемоданы с мокасинами, босоножками, ботинками. Нам их кто-то примерял... Хотел сделать душу, как и ножку, маленькой. Чтобы влезла в ту форму, в тот сосуд, который, по его мнению, идеально нам подходит. А может, не нам, а ему самому... Не важно. Мы должны свернуть, как одеялко, собственную душу и аккуратно уложить её в дальний угол какого-нибудь комодика. Чтобы не выглядывала, не высовывалась. И уж тем более, не смела летать. Так всем вокруг будет удобнее. «Куда это ты? Не-не-не... Сними розовые очки и начни уже жить, как все».
Давайте же разберём закоулки собственных душ, выбросим оттуда чемоданы с ненужной обувью, из которой мы давно выросли. И простим этих людей, близки они нам или не очень. Простим, любя. Это главное.