Осень у реки

                Ветра порывы… Безмолвия звонкие…
                Катится белым забвеньем река…

                Вячеслав Иванов, 1903 г.



Октябрь. Утро. Я нигде и где-то…
Я в осени, что расстелила вновь
Полей промокших черные вельветы
Для снов, где журавлиная любовь
Уже вот-вот простится с акварелью
Лесной, едва размытою дождем,
И, с грустью облетев родную землю,
Умчится вдаль за солнцем и теплом.


Уныла заводь. Я опять на Белой.
Всё те же камни, сосны… всё, как встарь…
Всё те же волны шепчутся несмело.
За дамбой тает утренняя хмарь.
Там тот же бакен маленький, далекий
Белеет у озябших камышей.
Он, словно парус, так же одинокий
В осенней затуманенной душе,
В которой память, словно волны ветер,
То рвет, то нежит… то, что не вернешь…
Немного жаль, конечно. Всё на свете
Немного жаль, если его поймешь.
Ведь даже осень, словно безутешно,
О чем-то главном плачет, уходя.
Не оттого ли тихо и сердечно
Она умеет радовать, грустя.
Вот и сейчас она как-будто внемлет
Душе моей и строкам без причин
И у камней листву тихонько стелет,
Сойдя огнем с рябиновых вершин.


Ушел туман… куда-то вниз по Белой.
Березки скромно украшают склон.
Скрывая голь стволов закостенелых
В медовом сарафане сонных крон.
Устали ивы вторить листопаду,
Притихли у каскадного ручья,
Что змейкою сползает к перекату,
Теряясь в редких порослях хвоща.
Лежат в воде ольховые обноски,
Журчит в еще густой траве родник.
От вида обнажившейся березки
Клен, покраснев, осыпался и сник…
Опавший клен, как символ увяданья
Того, что невозможно описать.
Я слышу зов, знакомый зов мечтаний,
Которых мир так и не смог понять.


Опять как в сказке, берег мой осенний…
Других таких не знаю берегов.
К груди приник волнистый лист осины,
Словно прося приюта от снегов.
Их тысячи кружат в последнем танце,
Обняв в прощальном вальсе высоту.
Сегодня день придумает им солнце
И золотом закрасит их мечту.
Осенний лес в своей тоскливой дреме
Роняет в воду обреченность дней,
Как-будто в нем остановилось время,
Чтоб проводить последних журавлей.


Нет журавлей. Они уже далече.
Они вчера поднялись за дождем.
Лишь беркут в тщетных поисках добычи
Им равнодушно помахал крылом.
Он и сейчас парит неторопливо
Над берегом с величием богов.
То взмоет вверх, то спустится лениво,
Выслеживая рыб и грызунов.


А я сижу у отмели песчаной
И думаю… наверно, ни о чем.
Простое утро осени печальной,
Как грусть времен в течении речном…
Куда уходит осень-златовласка?
Куда стремится беркут над рекой?..
Пора, мой друг. Уже тускнеют краски.
Лети за солнцем… Встретимся весной.
Покинь свой дом, печальный демон выси,
Не для тебя листва земных дорог.
В беспечном мире мнимых равновесий
Ты бесконечно горд и одинок.
Лети. Ты на земле такой же лишний,
Как я на небе, впрочем иногда
Мне кажется, что я и здесь нездешний
Без времени, без смысла, без следа.


Но я на то не жалуюсь, не плачу.
Все это слишком верно и мое.
Все это не могло бы быть иначе.
К чему теперь молитвы и нытье.
Я понял… всё. Я прав, как эта осень,
И чист, как ее ветер над рекой.
Свободный дух, чей мир совсем не тесен,
Теперь всегда во мне, а не со мной.


Поднялся ветер, выдав представленье
Волшебной гаммой смешанной листвы,
Сорвавшейся в последнем упоенье
Украсить миг звенящей высоты.
Еще вчера до самого рассвета
Там, заливаясь, пели соловьи,
Но лето прочь, а птицы прочь за летом.
Нельзя им без тепла и без любви.
Да и не только им, и нам порою
Того же не хватает, ну а мы
Покой и страх возводим в паранойю
В условности придуманной мольбы.


Еще немного до лесов уснувших,
Где осень попрощается со мной
И, уходя, посмотрит, обернувшись,
Как стынет даль за Белою рекой.
Ну а пока в блаженном упоенье
Мир, полный красок, вдохновенно нов
Перед моим нежданным вдохновеньем
И перед одиночеством стихов,
Которые все так же упоенно
Прощаются, печалясь о былом,
И осень, словно царственная донна,
Все понимая, вторит им дождем
И вновь листает обреченность рощи
Порывом ветра и прощает мне
Подавленную отрешенность строчек,
Рожденных в этой золотой листве.


Подкрался дождь. Нет беркута над чащей,
Но пасмурная высь еще со мной.
И осень здесь, и я в ней настоящий
Беспечный, одинокий и чужой.
Я рвал себя, не тешась упованьем
В иллюзиях пустого торжества.
Не время мне разбрасывать признанья
И подбирать для этого слова.
Я чист, как дождь. В душе моей пропащей
Еще не все пропало без следа –
Я понял все, кому-то подходящей
Она уже не будет никогда.
Она уже не будет и пытаться
Найти хоть в ком-то восприятья кров,
И только осень даст ей оторваться,
Вдохнув в печали красоту цветов.
Нет у нее пространства или края…
У времени нет расстоянья дней.
Не в нем эта пространственность земная
И временность событий и людей.
Молва свои одежды не износит…
Душа моя – не плаха и не трон.
В ней два крыла готовы взмыть, как осень
Над расстояньем истин и времен.


Упала в лес серебряная туча,
Словно смешавшись с бронзовым ковром.
Упал в груди осиновый листочек
И скрылся за ракитовым кустом.
И ветер стих, и дождь остановился.
Над берегом поднялись два крыла.
Видать, мой друг не до конца простился
С той, что сегодня и ему мила.
Влюбленный в осень странник поднебесья,
Печальный демон преданный ветрам,
Чего ты ждешь?! Лети, да не разбейся…
И возвращайся к этим берегам.
Еще мы встретим радужное лето…
Есть два крыла, а значит будет путь.
Ласкать и рвать – дар роковой поэтов,
Еще никем не понятая суть.
И стоит ли менять безумства ради
Ничем не окрыленную, но жизнь…
Нет смысла тлеть, нет мнимых восприятий.
Есть два крыла, а значит будет высь.


Бледнеет цвет небесного фаянса,
Сползают вдаль химеры-облака.
Актриса-осень мне читает стансы
В роскошном платье, сшитом на века.
Царица-осень словно просит Феба
Добавить красок в тайну грустных строк
И журавлей в заплаканное небо,
И чтоб я после это все не сжег.
Я б не писал и был бы счастлив бросить…
Я так любил, что забывал - как жив.
Но каждый раз моя колдунья – осень
Спасала мой едва рожденный миф.


О, кто бы знал, как невозможно чисто
Из ничего, из косной чепухи,
Над безысходным расстояньем истин
Растут бессонным временем стихи.
В них все некстати, все не так нормально,
Как у людей, поэтому они
Достойны жить и было бы печально
Мне разводить недолгие огни.
Они – и время, что с поэтом в ссоре,
И память не вернувшейся любви,
И васильки, и плесень не заборе,
И запах ливня, и сугроб в степи…


Сгустились тучи. Ветер вновь наносит
Прозрачный шум на кисти желтых крон.
Я знаю – это все шаманка-осень
Стучит дождем в бубенчики времен.
Небрежно гладит ив плакучих космы
Бродяга-ветер, а среди осин
Непокоренно зеленеют сосны,
Слегка качая ветками вершин.
Они, как стражи леса над обрывом
Листают время золотых ветров,
И это утро в облике тоскливом
Плывет уныло мимо берегов,
Легко и незаметно уступая
Дневным сюжетам расписную даль,
И снова ветер словно понимая
Стянул с берез дождливую вуаль.


Есть в осени моей нечто святое,
Возвышенное над мои стихом…
Что делать - и на мне клеймо земное
Прожженное неведомым лучом.
И я, рожденный в первый день весенний,
Все время жду, когда войдет в рассвет
Принцесса-осень, мой печальный гений
И истинный художник и поэт.
Прекрасная таинственная дева,
Чарующая странница веков.
Вновь правит балом осень-королева,
Любовница поэтов и богов.


День наступил. Недалеко и вечер.
Так неохота, но пора домой…
Мне б научиться жить по-человечьи
И по-людски воспринимать покой.
Давно нет той, что знала, как со мною.
Давно не мой, но милый сердцу дом.
А в городе ликует паранойя
И не с кем мне поговорить о том.
Мне не с кем поделиться даже строчкой.
Теперь вместо изорванных стихов
Я жгу себя. Я редко вижу дочку –
Довольно реже этих берегов,
И потому тоска еще сильнее.
Душа у края бездны на ветру
Уже не верит, где – кому больнее,
Уже не так благоволит добру,
Хотя и стала и добрей, и чище,
Но все-таки нисколько не светлей.
И только осень в пасмурном обличье,
Прильнув к любви, все так же внемлет ей.
Недолго ворожить дождливой фее.
Уйдет октябрь, а за ним и год.
Я вряд ли стану в чем-нибудь правее
В системе прав, тем более свобод.


Остановилось время за рекою
И подняло' с чернеющих равнин
В далекий путь над выцветшей землею
Чуть запоздалый журавлиный клин.
Устали ждать, родимые, летите.
Прошло и ваше время. В добрый путь…
Со мною осень. Вы ее не ждите,
Она еще задержится чуть-чуть.

Еще немного до метели белой
И инея на утреннем снегу,
Прикрывшем блеск дорог заледенелых,
До холода, объявшего тоску.
Зима бесцветно-бледною медузой
Прилипнет крепко к моему окну.
Верны мне будут лишь луна да музы
И память той, которой не верну.
Не будет листьев и прекрасной феи.
Дождям ее еще не скоро лить.
Мечтам моим – уже не стать мертвее.
Тоску мою – ни выпить, ни пролить.
Нет смысла цвесть. Нет смысла быть поэтом…
В кармане – время на пяти листках,
А волосы мои пропахли ветром,
И лес уставший осенью пропах.


Неровный день в тоскующей дремоте
Оставил грусть вечерним берегам,
Где камыши в березовых лохмотьях
Едва заметно кланятся волнам.
И солнце уходящее румянит
Сквозь облака густые небосклон,
А лес все так же увяданьем занят
И камни так же прячут шепот волн.
Даль опустила серебристый полог
Над расстояньем видимым для глаз.
Прошедший день был искренен и долог
И я в нем был без права на отказ
От этих строк, что родились с рассветом
В туманной мгле забрызганной листвой.

Подкрался вечер. Я – нигде и где-то.
Я в осени да в самой золотой,
Вдыхая аромат душевных зелий,
Бреду один в закатной тишине,
А ночь, уже коснувшись дальних елей,
Чего-то ждет у бакенных огней.
Уже луна в бездонном тонет небе
И по ночному ясный небосвод
Приветствует поэтов темный жребий
И строк звенящих прерванный полет.
А время одиноко и бездонно
Легло на камни медной тенью тьмы.
Восторженно и как-то отрешенно
Я встретил ночь без страха и мольбы.
Какие-то невидимые узы
Меня не отпускают от реки
И я топлю последний крах иллюзий,
Теряя взгляд в неровности строки.


Стемнело. Звезды высыпались в лунность,
Едва мерцая в холоде небес.
Течет во тьму разлитая исконность,
Притих на склоне непроглядный лес.
Укрыла ночь осенние полотна,
И мне на этой выставке картин
Так невозможно томно и свободно
Вдали от серых городских рутин.



Луна ладьей качается в потоке.
У времени, что повернуло вспять,
Есть два крыла, – а значит будут строки…
Еще какие… Смог бы кто понять.
Миг ничего у вечности не просит.
Где миг – где век?! Поймет ли кто иной,
Как над обрывом златовласка-осень
Еще на год прощается со мной.


Октябрь. Ночь. Я пропадаю где-то
У вечности растроганной в гостях,
Где правит бал поклонница поэтов
Где время строк – не время на часах.
Я снова этим расставаньем тронут.
Актриса-осень. Золотая роль.
Эх, жизнь моя – черемуховый омут.
Печаль моя – березовая голь.
Душа моя – меж этой тьмой и светом
Застанет завтра «время – по-людски».
Последняя листва, простившись с ветром,
Закончит бал осенний у реки.

  = 2011 =