СОНИ. Рассказ - быль

Старенький дом, построенный еще  в 1960 году прошлого века, стоял на самом краю села. Место удобное, земли много, простор... Разводи скот и живи в свое удовольствие, полной деревенской жизнью.
        В пятистах метрах протекала река Ишим, что давало обитателям частенько бывать на берегу, то половить рыбки, то просто отдохнуть. Жилье требовало постоянного ремонта, по этому обитателям приходилось ухаживать за ним и облагораживать навозом землю на огороде и в садике, где росла смородина, клубника, вишня и т. д. Многие сельскохозяйственные культуры пригодные для приготовления салатов, варенья и прочее.
    Алексеич, так звали хозяина дома, держал лошадей, коров и прочую живность нужную для хозяйства и души. Любил животных  и относился к ним как к друзьям. Говорил с ними, ласкал, холил, и они платили ему тем же. Позволяли ему многое. Особая дружба была с десятилетним жеребцом, с  которым они прошли вместе, как говорят в народе: "Огонь, Воду, и Медные трубы. "  Звали жеребца Орликом. Имя дал сын хозяина. Так оно и осталось, хотя Алексеечу не очень. Его можно было назвать Агат или Алмаз, но что дали, то дали.
          Масти  черно - коричневой, почти черной, с подпалинами на животе. Большой головой и небольшого роста, но неимоверной силы. Запрягли в полуторагодовом возрасте, вот рост и замедлился. Весь в шрамах. Отметины боев с другими жеребцами. Как и хозяин любил подраться.
       Они с Алексеечем и тонули в реке, в болоте вязли  по - самое не могу, в сугробах застревали. Попадали в бураны, проваливались на льду, с телегой вплавь переправлялись на другой берег реки. Всякое было, и всегда выходили победителями.
          Сдружились навечно. Понимали друг друга, только один говорил, другой не мог, но смотрел умными понимающими глазами. Это было заметно, когда его Алексеич отчитывал за очередную провинность или проказу. Он виновато опускал голову и понуро выслушивал лекцию.
          Был ужасно ревнив. Увидит, что другая лошадь подходит к хозяину, тут же бежит, хватает за круп зубами и угоняет прочь. Вот такая была дружба. Ждал, изнемогая от комаров, мошек и оводов, а то  и пчелы налетали. Когда уж сильно допекут, мог в упряжке  лечь осторожненько на землю, придавив оводов. Так же осторожненько вставал, чтобы  не поломать оглобли. Понимал любую команду.
 Любил хозяина безумно. Иной раз поймает зубами за рукав или за полу рубахи и держит, мол, постой со мной. Издавал, множество звуков по которым Алексеич ,  узнавал, что его питомиц хочет, пить или овса, а то и зовет, мол, пора домой ехать. Вот так, с ним и часов не надо, напомнит, когда надо кончать работу и ехать домой. Так и жили дружно, работая, помогая друг другу. Кнут в телеге валялся для порядку. В деле никогда не был.
В это воскресное утро, Алексеич вышел во двор пораньше, решил съездить на Ишим и заодно прогулять Орлика, посмотреть, где и как всходит трава. Когда подойдет  сенокосная пора, нужно знать, куда ехать в первую очередь косить.  Убравшись в сарае, пошел запрягать своего друга. Здоровались они каждый по-своему.
  - Ну, здравствуй!   Как ты тут? Ждешь?
Жеребец  руку зубами, немного прикусил, затем потерся лбом о грудь хозяина, пока тот его отвязывал. Выпустив в загон, задал овса. Тот, хрустя золотистыми зернами, часто поворачивал голову в сторону, ища глазами хозяина. Следил за ним. Его черный шикарный хвост достигал земли, то и дело приходил в движение, хлеща себя по бокам, отбиваясь от назойливых мух. Стоит заметить, и грива была из синя черной, густой, которую, как и хвост, нельзя было расчесать. Жеребец был красив и очень умен. Он уже понял - предстоит поездка.
 - Куда это он собрался? Думал конь, жуя овес и следя за другом.
 - На дворе весна, грязь, земля только сняла покров снега, кругом вода, лужи во впадинах не проедешь, вода стоит. Вон!  Даже возле дома сыро. Так нет.  Ему надо ехать смотреть.
  - Хотя и меня кто то, будто толкает куда-то, тоже хочется посмотреть на степь.
 - Мы с ним какие-то ненормальные. Нет, чтобы отдохнуть в тенечке, подремать, так нет, прет нас куда-то, какая-то сила. Точно ненормальные.
 Хозяин думал то же самое, что и его друг, разворачивая телегу оглоблями к воротам. Орлик, дожевав овес, направился к телеге, встал между оглоблями. Телега представляла собой деревянный короб, удлиненный на резиновых, от тракторной тележки колесах. Поперек короба, ложилась доска, которая служила сиденьем. Надев сбрую, Алексеич вставил в гужи дугу, затянул супонь на хомуте, подтянул, проверил хомут, не будет ли тереть шею?
 - Какой заботливый у меня друг. - Восхищался жеребец.
 - Ну, вот все, можно ехать! Прицепил вожжи, бросил в короб.
 - Ну, что друг, поедем!? Да не по дороге, а по степи. На дороге, сразу намотаем на колеса грязи, а по траве пойдет. Вспрыгнул в короб, уселся.
- Ну, с Богом!  - тронулись в путь, с трудом миновав два барьера. Первый, грейдер, вернее  дорога из насыпи. Копыта скользили ( Орлика не когда не подковывали), но забрался. Перевалив грейдер, побежал рысцой. Дальше дамба. Тоже сыро, с разбегу заскочил, миновали и ее. Дальше простиралась степь. По правую руку бескрайняя, по левую, виднелась река и небольшие озера. Блестящие, под лучами яркого, весеннего солнца.
 Друзья ехали вдоль дороги по траве. Почва сырая. Копыта оставляли полукруглые отпечатки на ней, а по бокам их, длинные ленты от шин. Солнце грело, земля набирала тепло, парила. Комары, мошки одолевали, но терпимо. Птицы поют,  зеленая пробивается, ширь бескрайняя,  небо голубое, что еще нужно для счастья?
 Орлик, полусонно тащил телегу, Алексеич не понукал, сидя на доске о чем-то задумался. Его клонило ко сну, но просто спасу нет, как хотелось спать. Солнце до  того пригрело, видно тело соскучилось по теплу. Весь разомлел и сидел в полудреме. Это состояние передалось и коню.
 Постепенно отдалились от дороги и  уже по степи. В конце концов, возница окончательно сморился и уснул. Монотонное жужжание, хлюпанье копыт, покачивание, сделали свое дело. Алексеич натурально уснул.
 Сколько спал, неизвестно, но звук, похожий шлепок тяжелой доски о грязь, разбудил его. Ничего не поняв,  Алексеич,  лупал изумленно глазами,  видя  своего друга лежащим на зеле.  Вытянутая голова и шея, покоились на  выбившейся из земли травке. Глаза закрыты, ноги вытянулись, поза говорила о том, что он приказал долго жить. Даже шикарный хвост разметался в задней части тела веером. Всей своей массой придавил правую оглоблю, и вытянутая шея говорили о непоправимой беде.
   Возница, соскочив  с телеги, подбежал к другу, присел у головы,  стараясь поднять ее. Звал друга по имени испуганным голосом, но тот не подавал признаков жизни. Свободный бок не поднимался, как обычно от дыхания. Конь не дышал. Подняв голову себе на колени, хозяин, старался разжать челюсти, но напрасно, сил не хватало. Тогда стал дуть в ноздри... Никакого результата.
 Наверное, хомут придавил дыхательные пути? - подумал он, рассупонивая хомут дрожащими пальцами. Пальцы не слушались, наконец, развязал, но это не помогло.
- Что же делать?
 С трудом снял с конца дуги одну гужу, освободил оглоблю ( вторая была придавлена тушей ). Приподнял пальцами бровь, Вместо черного с голубизной глаза, оказалась белесая с желтизной пленка с коричневыми крапинками. То есть, глаз повернулся дном к окружающему миру. Схватив друга за хвост, хотел отодвинуть коня хоть немного, но разбросанные, вытянутые ноги мешали, да и силы  не хватало.
           - Ну как же так? - Недоумевал Алексеич? - Шел, шел, раз и издох.
- Ну не может же такого быть!? Должны ведь быть судороги, или что?!
 Сел на тушу друга, закурил, стал думать. Как теперь жить без него?
Кобылы есть, но что они по сравнению с его любимцем?!
 Вспомнилась переправа вплавь через реку. А как он рвал жилы? Таща воз с сеном через дамбу, в дождь, уже почти вытащил, но поскользнулся, упал на колени. Так надо же, на коленях вытащил наверх, только тогда поднялся. Горько вспоминал и о том, что иногда приходилось бить друга по наглой морде...  Всякое было. Норов у них был, один на двоих. Поднявшись с туши, стал обходить телегу. Зашел с другой стороны коня. Давай дергать за уши. Никаких признаков  жизни.
 - Ну, ведь не может же так - взять и умереть?!!? Ведь должен же хоть похрипеть, подергаться, наконец, или что другое!?!?
 Алексеич начал злиться на себя, так и на покойного. Закурив вторую сигарету, в отчаянии пнул друга в живот, не глядя на него. Сам смотрел вдаль, обдумывая ситуацию... И тут, что то почувствовал, как кто то смотрит на него в спину, повернувшись, Алексеич опешил...!??? 
 На него смотрел огромный  черный глаз Орлика, подернутый заспанной пеленой. Голова, поднятая с земли, с круто выгнутой шеей в сторону хозяина. Жеребец с укором смотрел на Алексеича, как бы говоря:
- Ты что тут распинался? Что не видишь, уснул маленько, .Ну и что? Спать тоже надо.
 - Да, лошади спят стоя,  я ведь поскользнулся и упал, а вставать не хотелось. Солнце вон как греет. Благодать!  Вот и разморило.
 - Сам то небось, тоже дрыхнул в своей фуфайке, а у меня даже ее нет. Вот земля и пригрела. Хорошо так, а ты сразу пинаться. Друг называется.
 Жеребец, засучив ногами, стал подниматься. Ноги его затекли и не слушались.
Алексеич, с радостью давай растирать ноги друга. Сгибая и разгибая их.
-Ах, паразит! Ты что со мной делаешь, гад? А если у меня сердце слабое было? И я тут рядом ласты склеил? Что бы ты  выдрыхнувшись? Жеребец молчал, да и что он мог сказать? Еще не пришел в себя ото сна.
 Друг суетился возле, подгибая его ноги и поднимая туловище с другой стороны,  не противился, и тоже старался подняться. Наконец, общими усилиями, Орлик улегся на живот, поджав задние ноги, передние вытянул вперед. Освободив вторую оглоблю, отбросив ее в сторону, Алексеич  вздохнул и расслабился.
-Теперь  можешь вставать, только осторожно.
Давай поднимайся, подлец сонный. Тот с трудом напряг передние ноги, с усилием поднял переднюю часть туловища.  Ну, точно сидячая собака. Зад остался лежать на земле, а  голова уже вертелась, оглядывая степь, что-то ища.
-Ты что! Кобыл высматриваешь? Далеко они. Через месяц пригонят. Поднимай свой зад. Некогда нам, вон солнце уже высоко, скоро домой надо.
 Орлик поднялся полностью. Вытянулся в струнку и шею вытянул головой параллельно земли. Ну, точно как люди, потянулся после сна.  Резко собрался, и всем своим могучем телом, встряхнулся, да так, что со шкуры посыпались прилипшие травинки и прочая труха.
Вот я и готов - Так бы сказал он, но, увы, только думал. Хозяин начал запрягать, время от времени стукая его кулаком по лбу.
- Паразит!  Чуть Кондратий не хватил! И тут же ладошкой нежно по щекам, да нет-нет прижмет голову друга к груди шепча, - Хороший мой, золотой.
Как же ты напугал меня. Конь  ноздрями фыркал, тыкался мягкими губами в лицо хозяина, как бы говоря: Куда мы с тобой сироты друг от друга денемся? У тебя ни папы не мамы, у меня не стыда, не совести. Сироты мы. Навечно повязаны, и люблю я тебя не меньше твоего, хотя я и иногда получаю от тебя - заметь! Бывает и незаслуженно.
-Ну, в основном да! Каюсь!
Орлик чесался головой о плечо Алексеича. Тот ждал, когда он начешется, сам думал: - Да! Друг! Нас с тобой только смерть может разлучить. Мы одно целое и пока я жив,  будем вместе.
Так думал Алексеич, гладя любимца по голове, трогая его уши, шею. Любовно хлопал по крупу. Ощупывая его ноги, тело и стряхивая с него пыль, песчинки с друга.
                Но судьба  готовила им совсем другое испытание, и разлука произойдет через несколько лет. Но это совсем  другая история, а пока оставим их вдвоем.

                15.03.2015 г.       с. Воздвиженка.