На Амуре

Говорит старик: «Природа – хоть куда!
На Амуре ночью светится вода.
А пойдет горбуша по реке –
Усидишь ли дома ты в избе-тоске?
Усидишь ли?» – говорит старик смеясь,
И в руках его как будто бьется язь.
И лучи играют в бороде,
Как мальки весною по воде.
Говорит, и обращает светлый взор
На тайгу и на речной простор.
А за ним высокий дом, и сад,
И ребята – стайкою галчат.
Он расскажет им, как нынче, на заре,
С ружьецом ходил на глухарей.
Но с охоты ничего он не принес –
Жаль пернатых старику до слез.
Молодым-то на медведя он ходил,
А в Гражданскую  был смелый командир.
И на память от далеких этих лет –
На груди его – когтей медвежьих след.
Но еще опасней – у виска –
След, оставшийся от пули братанка.
След, который, как история, хранит
Его молодость и эхо грозных битв.
А умолкнет седовласый ветеран –
Развернет меха его баян.
И польется над Амуром, над рекой,
Танец «Яблочко» – веселый, озорной.
И на танец выйдет сельский люд,
А ребята-бесенята подпоют.
И покажется, что он опять в седле,
В партизанской атакующей волне.
Лишь мелькнет в глазах у старика
Затаенная далекая тоска
По товарищам, по шашке боевой
Да по силе своей, прежней, молодой.
Любит он крестьянские дела
И ребят из своего села.
И ребята уважают старика –
Партизана, садовода, рыбака.
Уважают, и бегут за ним гурьбой,
Будто он, как прежде, молодой.
А бывает – день уж под уклон,
Тишина восходит над селом –
Скажет он, вздыхая, как тайга:
«Вот она, великая река!
А над ней, смотри ж, кедрач, багул,
Родники, ветров веселый гул…
Сплю, так чудится: запутанной тропой
Гордый лось идет на водопой.
А по синей, по разбуженной траве
Пробирается трудяга муравей…
Я родился, вырос здесь и жил –
Весь Амур родимый исходил».
Вот и выйдет под конец у старика:
«Жизнь моя – как эта вот река -
Вдоль Хабаровска судьбою протекла…»