Осень в Константиново

1. В предчувствии зимы

Вот снова поздняя осень –
Деревья все в чёрном стоят,
И ветер печаль разносит,
Оплакивает листопад.
Пустынно, тревожно и грустно –
Оставили нас журавли,
И небо провисло тусклое
Над комьями мокрой земли.
Какую нам выбрать дорогу,
Когда везде лужи и грязь?
Пора подводить итоги
В потемках домой воротясь.

               ***         
Не спится. Близится буря
На сердце. Не укротить!
И здесь не поможет микстура,
Когда ты листаешь жизнь.
Что держит в ней – боль или радость,
Смирение или любовь?
Пред вечности строгим взглядом
Не скрыть пустых дел и слов.

Как жить, в других ритмах, мудрее,
Без злобы, обид и гримас,
Чтоб радоваться орхидеям,
Сиянью счастливых глаз,
Улыбкам детей и женщин
В безудержной гонке дней,
Согреть свою душу песней
И быть хоть немного добрей.

2. Чёрный человек

В эти дни, когда бушуют штормы
И беснуется встревожено залив,
В дом приходит человек весь в чёрном
Как когда-то приходил за ним.
Я кричу ему: «Зачем пришел? Что надо?
Я тебя не звал? Скорее уходи!»
Он молчит, присаживается рядом,
Руки скрещены надменно на  груди.
Посидит – уйдет – опять вернется
И беззвучно сам откроет дверь,
Встретив взгляд мой, пошло улыбнется.
Я кидаюсь на него, как зверь,
Палкой бью, хочу прогнать с порога,
Дверь закрыть и больше не впускать,
Друга вызвать иль позвать подмогу.
Он уйдет, чтобы прийти опять…
Это сон иль просто наважденье –
Не могу поднять тяжелых век.
Из его в мои стихотворенья
Возвратился Чёрный человек.


3. Декабрьская стужа

В декабре Петербург продрог,
Застывает вода в каналах.
Серый снег, точно пепельный смог
Над Московским кружится вокзалом.
В темноте не узреть лица –
Мы безликие в серой мути.
Только звонко стучат сердца,
Достучаться хотят до сути.          
               
Куда мчится лихач – белый «Форд»
По проспектам и кто его гонит?
Свет зелёный горит. Светофор
Не мешает беспечной погоне.
Я бы тоже сейчас полетел
За мечтой – не за призраком славы.
Но с годами другой мой удел,
Накопилась усталость.
             
                ***         
И роятся стихи в голове,
Вспоминаю знакомую грусть.
Где тот клен на одной ноге,
Что стерёг голубую Русь?
Отшумел он давно под окном,
Затерялись в сугробах следы.
Где родимый, где отчий мой дом,
Где те вербы у белой воды?
Одиноко нам всем на земле,
Даже радостным и молодым,
Но ненужно себя жалеть –
Все проходит, как с яблонь дым.

В эту стужу иду к «Англетеру» –
Не проходит сердечная дрожь.
Все труднее с годами верить,
Принимать клевету и ложь…
            
                ***
Долго длилась декабрьская стужа.
Сколько лет? – их теперь не сочтешь!
Запрещали. Ругали послушно,
Только он прорастал, как рожь,
От земли набирая силу,
От земли, нашей русской земли,
Где пахали, страдали, любили,
Где грешили и к вере шли…

4. Радуница

Я сквозь годы, сквозь мрак, сквозь запреты
Рвался к вам, искалечив до крови ступни.
И мое сумасшедшее сердце поэта
Точно колокол вешний над полем звучит.
Мои книги в архивах уже не запрятать,
Не вернется, поверьте, кровавая муть.
Над родимой землей, над рязанской родительской хатой
Будут ветры весенние радостно дуть.

Пусть нельзя обвенчать розу белую с жабой
И рассыпать печаль, точно с кленов латунь или медь,
В этой жизни есть место и сильным, и слабым,
И людей нужно чаще любить и жалеть.
Кто меня не любил – я им это прощаю.
Что поделать, коль бесы кружили метель?
Тогда люди метались меж адом и раем,
Разбивались их судьбы, как в доме скудель.

Как живете вы в этом «прекрасном далеко»,
Как моя изменилась присмиревшая Русь?
Если б можно взглянуть, хоть одним только оком:
Неужели вражда неизбывна, как грусть?
Полагаю, меня вы из бронзы отлили,
И теперь моя песня, бронзовея, кричит.
Почему же живого вы меньше любили,
А теперь мое имя превращается в кич!

5. С Есениным на дружеской ноге

Открыли шлюз – и стал Есениной модой,
Стал слоганом, стал неймингом, стал брендом.
Взамен запретов – пошлость для народа:
«Есенин» – пиво, водка или бренди.
Уже не счесть названий улиц и предметов –
Мы, как всегда, забыли чувство меры.
Вчера поел в кафе с названьем в честь поэта –
Везде Есенин бравый, даже на фужерах!

Его поют в домах, кафе и ресторанах,
Свою печаль в застольях русских пряча,
Кричат, орут под звон своих стаканов:
«Я не жалею, не зову, не плачу!»
Есенин – наш типаж, бойфренд телеэкранов,
Любовник, хулиган, кутила и гуляка,
Рекламный ролик, супермен романов
И триллеров про вурделаков.

С ним запросто, как с корешем в пивбаре,
Он свойский парень, с ним – все можно:
Содрать стишок для стансов юбиляру,
Рекламных текстов, шуток всевозможных.
Он стерпит все, ему хвала и слава!
Он – мы, пороки наши и пристрастья…
Но отчего же на Тверском бульваре
Стоим пред ним, как пред причастьем?..

6.   Октябрь в Константиново

Золотисто-багряный октябрь
Наряжает леса и сады.
Из туманов, у синей воды,
Поднимается солнце-корабль.
В этот утренний тихий час
Забываем про зло на земле.
Хочет сердце любить и жалеть,
Даже если не любят нас.

Он здесь часто стоял на бугре,
Своей болью делился с рекой.
И она уплывала с водой:
Жизнь казалась намного мудрей.
Догорали рябины в саду –
Вновь замкнулся еще один круг.
Сколько было здесь встреч и разлук?
По следам их далеким бреду.

Вот калитка, сирени кусты,
Что с весною цветут много лет.
Здесь услышал он ласково: «Нет!»
И вослед зашумели листы.
Этот шум не утих, этот пыл,
Не сокроет прошедшего снег.
Каждый помнит о первой весне,
Кто хоть раз в этой жизни любил…

Не сдержаться, спешу со всех ног
В этот низенький, старый дом.
У плетня постою под окном,
Затем робко взойду на порог.
Здесь начало путей и дорог,
Ожиданий, надежд и борьбы –
От простой деревенской избы
В мир вселенских страстей и тревог…

Стало ясно: распахнута даль.
Воздух словно хрустальный, звенит.
Над Россией летят журавли
И уносят с собою печаль.
                Декабрь 2015