Спасение Григория и Ульяны

 Григорий,    с   двенадцатилетней  дочерью  Ульяной,  и  еще  несколько  мужчин  с  поселения  Огнев  Яр  шли  по  тайге  третий  день.
 Шли  все  медленней  и  медленней.   Тропы, -  то  появлялись,  то  исчезали.  По  тропе  было  легче  идти,-  по  тропе  шли  гуськом,  один  за  другим...  Когда  тропа  вдруг  исчезала,-   шли  гурьбой,  обходя  деревья,  кусты, валежник...
Ульяна  молча  шла  за  отцом,  или  рядом  с  ним,  схватившись  за  его  раненную,    в   Первой   Мировой   войне,  левую  руку .  Иногда  Ульяна  спотыкалась  об  валявшиеся  на  земле  сучки...   Иногда  спотыкалась   просто  от  усталости...  Григорий  останавливался,   приподнимал    дочку   правой  здоровой  рукой  и  нес ее  так  несколько  метров. Ульяна  прижималась  к  отцу,  крепко-крепко.   Это  давало   ей  силы  и  ощущение  своей  важности,  и   минуты    радости. 
   Спали  по-немногу,  в  дневное  время,  в  валежнике,  полулежа,  подогревая  друг  друга  худыми  спинами...
   Запасы  еды  закончились...  И  без  того  истощенные  люди,  еще больше   ослабли... Грибов  и  ягод  пока  нет...   Срывали   съедобные   молодые  листья,  почки...  И  жевали,  по-немногу...  Слабость  физическая  сказалась  на  душевном  состоянии   беглецов.
-  Умрем  в  тайге  от  голода!   Погибнем  ведь!   Зачем  только  сбежали ...  Сейчас  бы  хоть    муку   бы  там  получили...  И  в избе  бы  были  ночами.   Будь  что  будет...  Надо  возвращаться.  Тайга  погубит  нас, - Сказали  мужики.
  Молчал  Григорий...  И  мысли  не  было  у  него  о  возвращении  в  Огнев  Яр  Один..
  Попутчики, - с  разочарованием,  плюнув   изо  всех  сил   в   близрастущие  кусты,   проявив  таким  образом   свой  гнев   и  решительность, -  повернули  обратно...
  Григорий  понуро,  с  жалостью,  смотрел  им  вслед... 
Присели   вдвоем   на   лежащий  полусгнивший   ствол   большого  дерева   и  молча,  думая  каждый  о  своем,  посидели.
  В  страхе  был  Григорий  за  свою  Пелогею,  послушную,  доверчивую.
  Ведь  не  приучена, не  привыкша   Пелогеюшка   принимать  решения  по  мудреным  вопросам. До  замужества   слушалась  Пелогея  мать  и  отца... Со  двора  редко  выходила...  Только  что   с  матушкой,   с  тетушками,  с  сестрами    ходила  по  грибы,   да  по  ягоды,  за  травами    лекарственными. Пелогея   в   семье  жила,   семьей  жила.   Неведомо   было  ей,   что  происходит  в  мире,  в  стране...  Людей  чужих   не  понимала... Лишь  Григорий   понимала,  мужа  любимого,  сильного,  умного... И  детей  своих.Не  готова  к  жизни  среди  других   людей. 
  Потеря  родного   дома,  родного  хозяйства,    многого  близкого  для  души,  всего  нажитого,  потеря    сына-первенца,  сына  единственного,  и  малышки  Вассы, -  сделали   Пелогеюшку   еще  более  молчаливой,   угрюмой. Перестали  искриться  ее  глаза... В  печали  была.  Страдала... И  голодала. 
-  Каково  ей  теперь?   На  сколько  хватит  ее  сил?
   Ее  умение  молчать,  подчиняться, безропотно  своей  судьбе, большая  и
   крепкая  вера  в  Христа, в  справедливость,- спасут  ее   в  этом  аду. 
   Не  жизнь  это...  Не  жизнь...  Так  не  должно  быть.
   В  душе   Пелогеюшки  боль  и  сердце  ее  разбито,  и  в  тоске.
Так  размышлял   Григорий.
  - Не  увиделись... Не  попрощались.  Вот  попался...  Как  зверь  бегу...
Думал   Григорий, пробираясь  сквозь  заросли   таежные.
- Должна  понять... Не  было  другого  выхода
  Не  убежать,-  значит  под  расстрел...  Это  конец.  Вечная  разлука. 
  За  три  гости  зерна...  Для  дочек  хотел...  Для  Пелогеюшки...
  Голодали  ведь.
  Вот  как  оно  вышло.
  Можа  выживу.  Должен  выжить.  Ульянушка   со   мной.  Что  с  ней
  будет,  коль я  погибну...
  Можа  изменится  что... Ведь  не   по-людски  все  пошло. Не по-людски
  так жить.  Все  отобрали.  Как  скот  загнали   в   место  гиблое...
  Сына  потерял...И  дочь...  Сколько   людей  погибло   в  Огнев  Яре...
  Уму  непостижимо  зачем все  это?
 -Не  можем,  Ульяночка  вернуться.  И  не  только  потому,  что  мне  нельзя  уже  в  Огнев  Яр... Расстреляют  ведь… Время  такое…  Не  смог  я сдержаться…  Взял  три  горсти  зерен  для  вас…  И  вот  ведь  как   вышло.   И  нужно  идти  вперед...  Только  вперед...  Слышал,-  что  убегали  люди  и  выжили...   Мы  же   люди,  не  скот,  чтоб  жить   в  рабстве....  Ты  же  уже  большая,  должна  понимать, -  нельзя  так  жить...   Мы же  люди...  Спаси  нас  Христос...   Пойдем  дальше.
  После  отдыха,-  уже  было  легче  идти...  И  вдвоем  даже  спокойне. 
-  Что-то  затянулась  дорога...  По  времени  ,-  уже должны  были  выйти  к  людям.  Дойдут  ли  до  Огнева  Яра  бывшие  попутчики...,-  думал  Григорий,  смотря,  порой,    на   солнце   через    просветы   в    кронах   деревьев, -  Не  сбиться  бы  с  пути...  Был  бы  один,-  не  так  бы  беспокоился...  Доченька,  Ульянушка...  Она должна  жить.  Я   должен    выйти   к  людям.  Нельзя  проявлять  слабость.
   Ноги  устали...  Слабость..  кружится  от  голода  голова.
-  Приляг   доченька  на  валежник...  Отдохни...  -  Сказал  Григорий...
И  весело  добавил:
-  А  я залезу-ка  на  дерево...  Как  в  той  сказке,-  помнишь,-    дед  тебе  рассказывал,  когда  ты  была  мала...
 Подошел  Григорий  к  высокому  кедру.  И,  с  трудом  цепляясь,  по  обломанным  сучкам,  полез  наверх  дерева.  Опирался  ногами  на  сучки,  подтягивался  здоровой  рукой.  И  все  выше  и  выше...  Высоко  уже  в  ветках  кедра.  Улыбается  Ульяна...И  думает: - Такой  у  меня  тятенька,  сильный  и  смекалистый...
  Григорий  почти  на  самом  верху  дерева.  Вздохнул  глубоко.  Присел  на  сук .  Огляделся.   Другие  деревья  намного  ниже  этого  кедра.  Хорошо   видно вокруг.  Григорий  видит   далеко....
-  Красота –то  какая!  Дух  захватывает!  Вот  она  Сибирь-матушка...  Красивая,  богатая,  просторная...  Таинственная...
  Видит, -  не  так  далеко  вырубки  леса...  Дымок!  Люди!
Разволновался  Григорий,  крикнул  сверху  Ульяне:
-  Вижу  дымок...  Вырубки... Люди  там...  Крыши  изб...
  И  спускаться  с  кедра  было  нелегко.
-  Хоть  бы  не  свалиться,- думал  Григорий,  осторожно   наступая  на  нижние  сучки.
  Надежда   на   скорое   завершение   длинной   и   утомительной   дороги  в  жизнь -  придала  силы  и  уверенность.
Шли  медленно,  осторожно,  и  спокойно.
 Что  их  ждет  впереди?  Что  за  поселение? 
-  Примут  ли...  Не  ждут  ли  там  чужие,  недобрые  люди,  чтоб  вернуть  их  в   огненый  ад   Огнева  Яра  Один... –Думали  и  Григорий,  и  Ульяна.
  Вышли  к  окраине  поселения.
 Где-то  лает  собака...  Где-то  корова  промычала...
-  Село  вольное,  вроде...  Подумал  Григорий...
 Прошел  вперед,  вдоль  заборов,  закрытых  ворот.  Вот  мужик  с  бабой    бревно  пилят.  Подошел  Григорий:
-  Можа  подсобить?
  Мужик  выпрямил  спину,  взглянул  в  глаза Григорию,  посмотрел  на  Ульяну,  прищурил  свои   темные  глаза.  Ничего  не  спросил...  Да  и  что  спрашивать...  И  Григорий,  и  Ульяна  с  усталыми,  утомленными  глазами,  худые,  в  грязных   потертых    сапогах,  в  замызганных   фуфайках...
-  Васса,  поди    накрой    в  сенях.  Поесть  нужно  людям.  Устали  они.
На  столе  картошка  холодная,  квашенная  капуста...
  Ели  не  спеша...  Помнит  Ульяна  советы   бабушка:
 -  Как  бы  не  был  голоден  человек,-    есть  нужно  не  спеша,  медленно...  Ибо  человек,-  не животное... Человек,  по  первОй,  - духовно  насыщается   в  жизни,  а  уж  потом  плотью. 
  Принесла  хозяйка  таз  с водой.  Тут  в  сенях  и  обмыли  лицо,  руки...Ноги... Хозяйка  рушник  подала  чистый...
-  Благодарствую...
-  Спаси  нас  Христос...
    Григорий  лег  на  лавку  за  печкой  и  сразу  заснул.  Ульяне  показали  на  печку.
Долго  они  спали. 
  Проснувшись,  Ульяна  ощутила   доброе  тепло  и  уют.
-   Как    на  нашей  печке,  в  Сидоровке...  Так  хорошо...
 Спрыгнула   Ульяна    с   печки,  пошла    в   сени.  Огляделась...  Как    в   родном  доме...  Сбежала  с  крылечка...  Видит,-  отец  дрова  колет.  Много  наколол.  Ульяна   взяла   несколько  поленьев    на   руки    и  понесла  в  дровяник.
-  Молодец,  девка! – Сказал  мужик,-  доброй   невесткой  будешь.
Улыбается  Ульяна...
  Работы  хватало.  Многое  сделали  они  по  двору.  И  другим  сельчанам  помогли.  Кто  еду  дает...  Кто  одежду  какую...  Кто  и  деньги  подплатил.  Шли  часы…  Шли  дни…
  Так  окрепли  они...  Поправились...И  щеки  появились,  и  румянец.
Ульяна  стала  уходить   на целый  день  в  семью,  -  что  жила  не  далече.  Няньчила  их  дитя.    Ульяна знала  как  няньчить  ребенка.  Она  же  выняньчила  Настеньку.  Матушка   советы  давала,  и  направляла  ее...  Давно  это  было...
  Добрая    женщина  сказала  Григорию: 
-  Есть  для  Ульяны  комната...  Примем  ее,-  если  одобришь.  С  Федором говорила  уже...  Милости  просим...
  Григорий  посмотрел  на  Ульяну:
-  Как  дочка?   Пойдешь  к  добрым  людям  в  помощь?
  Ульяна  кивнула  головой.  Так  зашла  она  в  другую  избу.
  Григорий,  восстановив  свои  силы,  скопил,   немного  провианта  и  денег,-  задумал  идти  дальше.  Нужно  обустриваться.  Нельзя  задерживаться  здесь...  Не  ровен  час    обратит  кто  из  власти  внимание,  и    начнут  выяснять  кто,  и  откуда. 
- Прости,  дочка!  Я  должен  идти...  Должен  уходить...  Нужно  укрепляться   в  жизни.  Есть  человек  в  Минусинске,-  поможет  мне...  Должен  помочь  обустроиться.  И  вернуть  нужно   Пелагею  Ерофеевну  и  Настеньку.
  Спаси  нас  Христос...  Люди  добрые   помогут  тебе...  Семья  в  вере...  Не  обидят...  Работать  умеешь.   Я  вернусь  за  тобой.
Крепко  обнял  Григорий  дочь  свою,  погладил  ее  косу...
  Вышел   ранним  утром,  шел  быстро  и  уверенно,   часто  оглядываясь  на  окно  Ульяниной  комнаты  в  хозяйской  избе.  Родные  дочкины  глаза  смотрели  ему  вслед  и  губы   шептали:
-  Спаси,  Христос  отца  моего...
  Ушел  Григорий  в  родные  края.   Был  там  человек  надежный...  Должен  помочь...