Остановить...

В ладони твои дождь льдами наполняет море,
Тонет на Венериной горе излучавший свет полноводный месяц, —
Губы знали осколками, как горчит свежее горе,
и по ломкой истонченной коже прядется десятая вечность…

Как на краю мира — твоя любовь овивает мостами,
А сердце шепчет каждую ночь — удар — в прощеное тело упирается кулаками, и ты шла с безумие на магистраль…

танцевала с ветром, проглатывая девичьи луны —
на переплете пальцев сонные плакучие таблетки,
а в горле тягучей сладостью рвались струны —
как в кружевной сердцевидной метке..

Коснуться бы тебя, — пробираясь пальцами по сизой шкуре,
в гранатовых слезах чтить твою человечность, и делать, — делать ошибки на пол_шаговой партитуре, взмахнув рукой остановить времятечность

 Остановить болезненный инстинкт и вкус отравы,
что стекает на обсидиановые зеркала — кто-то на ухо мне зачитывал дважды
 обернись и не смотри ей в глаза.

Как растопилась смоль и по венам увядает нежность —
переломы хребта, выворачивание сердец и слом гравитации — безмятежность, затягивание аспидовых колец

 На запястья — и, утомляла бога вещами, раскрывая каждую ночь окно, — слушай за брезентовыми дикими лесами тот, кто уже давно
 Не бросает соль через три предплечья и шепотом восьми стен заговаривает огонь —
он пролит был на противоречья:
Запри ставни. Повернись кругом.

Там она — снимает волчьи дымленины, стаскивая с выи лунные жемчуга, — вытирая лицо от кровавой тины, ощущая запах отпетого врага
 И смотрит — смотрит сквозь человеческое обличье,
как на моих висках отражается всеядный страх — ведь это тонкое двуличье рождалось ранами на губах…

В ладони твои кровь наполняет млечное молоко, —
Сердце покрылось коркой льда и первым снегом
 Отпечатается на мире всем существом то, что я хочу замереть умирая в пространстве между тобой и небом.