Анатолий Лащенко. Синеокий мой край. Сборник

Анатолий ЛАЩЕНКО

СИНЕОКИЙ  МОЙ  КРАЙ

Сборник стихотворений

г. Бологое,   2008 г.


*  *  *
Синеокий мой край –
Песня старой повети.
Деревенский мой рай,
Самый лучший на свете.

Вилы, грабли, топор,
Кочерга, да ухваты –
Стародавний набор
Долгожителей хаты.

На заборе кувшин
Вниз повис головою.
Пучки алых рябин
На углах, под стрехою.

То корова мычит,
То петух бьёт крылАми,
То калитка скрипит
Заунывные гаммы.

Встану утром с зарёй
Вдохновенно влюбленный.
Разливается звон –
Благовест златозвонный.

Льётся звонкая медь –
Так богата палитра!
Как же утром не петь? –
Сердце просит молитву.

*  *  *
Коленками в песок упасть
И пить с озёр, подобно с блюдца.
Зелёный храм, ты моё чудо!
Ну, как тебя мне величать?

Здесь есть величие и стать,
И мир дневной, и мир подлунный,
А эти сосны, точно струны!
Про русский лес – не рассказать...

Все ветки музыки полны,
Как вкусно пахнет земляникой!
Я упиваюсь птичьим криком
И пью напиток тишины.

ВСАДНИЦА

У дворца – роскошные газоны,
От цветов разит духами,
На коне, на белом – юная мадонна
Уплывает вдаль на фоне храма.

Белые лилейные одежды,
Звон уздечки, перестук копыт,
Профиль тонкий – нежный-нежный
И посадки гордой величавый вид.

Это – музыка коня и девы!
(Эй, Петрарка, где же твой сонет?!)
Шляпка ль это иль сомбреро,
Или стук звенящих кастаньет.

Не исчезни, не покинь, виденье
Всадницы и белого коня! –
Сладость чувств и страстное томленье,
Что всю жизнь преследует меня.

ЗАРИСОВКА

Туман развесил занавески.
На елях шишки, как дары.
И льется утренняя песня –
В бору токуют глухари.

И паутина – влажной сеткой –
Искрится бусинками рос,
А под сосной, склонившись к ветке,
Жуёт хвою мохнатый лось.

Лес просыпается от дрёмы,
В тонах мечты плывёт рассвет
И оживают водоёмы,
Сверкая золотом монет.


МИКЕЛАНДЖЕЛО БУОНАРРОТИ

Терзанье, муки, боль, укол сомненья:
Как замысел велик! Как жалко воплощенье...
Но в муках и огне рождается тот пламень,
Когда резец поёт и оживляет камень.

В руке звенит праща. Бойцовский смелый вид,
Как идеал бойца, во всей красе – Давид.
И отпадают вмиг напрасные сомнения:
Как замысел велик! Какое воплощенье!

Так гений говорит. Пронизаны века
Горением души, свободою Резца!

*  *  *
Море выло, зверело, штормило –
Я со стихией бороться устал.
Понесло вдруг меня, закружило
И как щепку на гребень поднял меня вал.

А что было потом?.. Всё – расплывчато, смутно.
Так жестока бывает среда!
Как я выжил, понять невозможно и трудно,
Но бывает спасительной даже вода.

Я лежал на песке – больной, равнодушный.
Возвращалось сознанье: я все-таки жив.
Только чайки кричали пронзительно, грустно,
И меня омывает волною прилив.

И не верилось мне, что всё это случилось,
да не с кем-то, а лично со мной.
Только солнце, дробясь и сверкая, лучилось,
И все так же шептал о спасеньи прибой.

А когда отлегло, отошло, отболело,
Я с лица стёр противную мокрую слизь
И моё деревянно-усталое тело
Снова верило в счастье, в желание жить!

*  *  *
Окропило солнцем занавески,
На стене – пастельные мазки.
Утро начинается пусть с песни,
С беззаботной птичьей щебетни.

Я ступлю б`осыми ногами.
На траве – бусинками роса.
Я любуюсь утром и цветами,
И смешинкой светятся глаза.

Чудь хранит молчание природы.
И куда исчез ночной мой Див?
Бродят кони словно в хороводе,
Тени на озера обронив.

Обнимает ласково прохлада.
Неспроста сюда меня влекло
Царство деревенского уклада,
Где вода – парное молоко.

Ах, какое дивное раздолье!
На заре горланят петухи.
В  этой исчезающей  юдоли –
Древний мир бревенчатой  Руси.

***
Ко мне во сне пришёл Сальери,
Кричал,  что он  не  виноват,
Что не бросал в бокал он яд,
И я ему в тот миг поверил.

Потом  Иуда  приходил
И тоже страстно распинался,
И святостью своею клялся,
Что был то – слабости порыв…

Молчит история. Забвенье…
Грядой уходят поколенья.
Так в заблуждении своём
Страстями прошлого живем.

Я часто думаю о храме,
Что строил на века мой дед,
И о Российской нашей драме,
Где объяснений вроде нет.

И я казню себя: откуда
бесчестья мутная река?
Но, видно, жив всегда Иуда:
Глянь, с ядом тянется рука.


ЛЕОНАРДО  ДА  ВИНЧИ

Абрис тончайший мудреца.
Вопрос ребром – сразитесь!
Он – Гений первый на века
И всех времен учитель.

Нет сфер, куда не заглянул
И не разъял на части.
Какой художник! Какой ум! –
Он ко всему причастен.

Его мадонны – волшебство!
А сам он небожитель
Так возникает божество –
Ученый и мыслитель

В своей эпохе он – титан,
Ему нет равных в мире.
Талант ему от бога дан,
Как звук небесной лиры.


ПОКА  ЖИВЁШЬ.

Пока живёшь, живут желанья,
И жизнь зовёт в свои чертоги,
Земной Олимп  для  обитанья,
С тобой в пути – земные боги.

Пока живёшь – хотеть не вредно.
Исканьем жизнь свою наполни,
И на пути твоём победном
Пусть не страшат большие волны

Пока живёшь – кому-то нужен,
С кем разделить готов ты радость
И свой обед, и скромный ужин,
И дней бегущих – такую сладость.

Пока  живёшь, стремись к полёту,
Надежды зов так окрыляет!
Цени мгновенья, свою работу –
Пределов в жизни не бывает.

* * *
Как удивительно мечтать!
Мечты несбыточность пугает.
Зовёт восторга высота,
Вершиной горною сверкает.

Я дерзко думаю о ней.
Я должен, должен бросить вызов.
И слов ласкающих елей
Так неуместен и противен.

Но я рискую. К чёрту страх!
Я весь застыл, я на пределе.
Пускай – паденье, планов крах,
Но путь один: достигнуть цели.

* * *
Вся жизнь – с каких-то там мазков,
Из дум, восторгов, устремлений,
Случайных связей, бранных слов,
Из этих хитростных сплетений,

Где я – отшельник, дебошир –
Так непонятен, своеволен,
Извечный шут, души транжир,
Как  Дон-Кихот на бранном поле.

Но с чем воюю? В чём тут прок?
Что я воздвиг, и что я строю?
Я, удивительный  игрок,
Войну веду с самим собою.

***
Устал молчать. Куда стучаться,
Что гибнет лес и красота.
И что за толк мне  возмущаться,
Когда кругом – лишь Глухота.

Как стонет жалобно сосна
И падает с глухим надрывом...
С ума схожу я иль страна?
И где искать мне справедливость?

Что стало с чистым светлым бором?
Здесь пели песню глухари.
Смотрю с презреньем и укором,
А бора нет! Лишь только пни…

*  *   *
Как задолбала эта моль!
Но ей дана ведь тоже роль,
Как всякой твари на земле, –
Летать и ползать по стене.

Она сыта, ей повезло.
Ах, что б ей челюсти свело!
Она творит, не зная зло –
Есть и такое ремесло.

* * *
Нет, не найти успокоенья,
А по-другому и нельзя.
Я вечно в мыслях и движеньях
На шаткой лодке бытия.

Мой дух – тревожный без сомненья.
Что значит отдых? Что покой
Наступит только при паденьи
За той, последнею чертой.

Порок ли это, или чудо?
Казни меня или воспевай,
Другим уж точно я не буду –
Таким как есть и принимай.

И пусть во мне не всё, как надо.
Я плохо скроен, неказист.
Но жизнь, наверно, не эстрада,
А я к тому же не артист.

Тут нет зазнайства, нету позы –
Не лицедейство и не грим.
Нет не найду я, видно, ладу
С людьми – с характером моим!

* * *
.                Татьяне Крон

.          «Все в мире движется любовью…»
.                Гораций.

Была бы жизнь довольно ск`учна,
Когда б не плыли в небе тучи,
И дождь не лил, не шла гроза,
И на меня бы не смотрели
Твои раскосые глаза.

Была бы жизнь однообразна,
Коль ты б не пела так прекрасно,
Редчайшим голосом звеня,
И в этом мареве бездонном
Меня всевластно так пленя.

Была бы жизнь изрядно серой,
Коль не рождались бы Венеры
Из кружева пены морской,
Морских сонат не пел прибой.

Была бы жизнь совсем убога,
Когда бы мы не знали Бога,
В России не было б церквей,
Исчезла б святость у людей.

*  *   *
Нет, не звонят колокола,
Не ходит поп с крестом и в ризе.
Лишь только голуби с утра
Воркуют что-то на карнизе,

Да церковь старая грустна
В своем обличии убогом.
Лишь, старой памяти верна,
Старушка крестится дорогой.

Уходит тихо старина,
Как дань любви прошедшей моде.
А у меня в ушах звенит,
И тело ломит к непогоде.

Я буду бить в колокола.
Я буду души вам тревожить.
О, Русь моя! Любовь моя!
Не дай страданье больше множить.

Не дай, чтоб снова я роптал,
Сжималось сердце резко, больно,
Не дай, чтоб снова я рыдал
И всё шептал: «Терпеть – то сколько?»

И вот… по мне звенят колокола.
Я слышу боль, я  слышу стоны…
И это – Родина моя?
Кружатся, каркают вороны…

*  *    *
Говорите тише, я наслышан
О себе в минорном тоне.
Легкий цвет спадает с вишен
И ложится прямо мне в ладони.

Говорите тише, ради Бога,
Я устал от прозы пустословья.
Не судите люди очень строго,
Раз за всё заплачено любовью.

*  *   *
Это не звёзды – лягушки в затоне.
Это не музыка – птиц голоса.
Это не гром, а бегут просто кони.
Это не жемчуг, а просто роса.

Это не розы, а воздух насыщен.
Не молоко, а туман на лугу.
Это не снег – цветёт буйно вишня
В нашем любимом майском саду.


НЕЗАКОННО ОСУЖДЕННЫМ

Этап за этапом унылым,
Шаги по вязкой грязи.
Хватило бы только силы,
К теплу бы лишь только дойти

Усталость сковала все члены
И ватное тело мозжит.
Позорное чувство плена.
Но хочется верить в спасенье
И жить… понимаете жить!!!

*  *   *
Расселись важные грачи
И спор ведут над гнездами.
Приходит ночь своё вершит,
И небо светит звёздами

А где-то там, в тёплом гнезде,
Где мир – пространство синее,
Зародыш плавает в яйце –
Вершится жизнь грачиная.

*  *   *
Звенит ручей и звоном набивает уши.
Звенят от ветра провода.
Звенит овес. Остановись, послушай!
Звонят стозвонно колокола.

Стоят деревья, согнув выи,
И как монашки бьют поклон.
И звон летит по всей России –
Церковный колокольный звон.

*  *   *
Из какого ты края?
- Где розы цветут.
Из какого ты рая?
- Где святые живут.

Из каких ты мечтаний
И поверий каких?
- Из сплошных ожиданий
И мучений моих.

Ты – мое озаренье,
Восхищаться позволь.
Алый парус надежды
Моя сказка – Ассоль!

Ты –волшебница-птица,
Так давай улетим.
Ты одна лишь царица,
Остальное всё – дым!

В МЕТРО

Рывком уносит электричка,
И воздух теплый мне в лицо.
Я инородец, с непривычки
Мне все здесь чуждо, не моё…

Всё толкотня, неразбериха
И суета, базарный шум –
Меня волнует, словно лихо,
Лишает напрочь светлых дум.

Я здесь случаен, как на бале,
И выделяюсь из толпы,
И в этом пестром карнавале
Не знаю, как себя вести.

*  *   *
Цветут цветы, мерцают росы.
И снова – май и соловьи.
Сплела березка ветви-косы.
И ждёт...
Ах, эта радость, эта нежность –
То радость, то немой упрек.
Недаром в эту белоснежность
Чёрный узор лёг поперёк.


АВТОПОРТРЕТ
Он был особенной закваски.
Простим ему его грехи.
Его стихией были краски
И  неизменные стихи.


РЫДАЛЬЩИКУ ПОЛЕЙ – ЧИБИСУ

Чибисий плач или рыданья
Среди болот, вокруг полей.
Пронизан воздух весь страданьем
И боль живет в груди моей.

Незрима связь, но я привязан
Земным, небесным ли родством?
Кому по  жизни я обязан,
Вот этим кровным волшебством?

Точка, как нервная система
Находит отклик, только тронь.
Какая грустная поэма
Рыданья, слезы этот стон.

И только голая равнина
В объятьях держит неба высь.
Овраг вдали, песок, да глина,
Да, этот плачущий чибис.

Он видно, сам не понимает,
Какой отпущен жизни срок.
Охотник, как бы развлекаясь,
Нажал, не целясь, на курок.

*  *   *
Какое счастье – вдруг проснуться
И знать, что ты живёшь.
Небу и солнцу улыбнуться,
Сказать: «Как день хорош!»

И все невзгоды где-то позади.
И словно крылья вырастают,
Хоть встрепенись и ввысь лети.

Какая радость в слове ЖИТЬ,
Когда витает дух свободы.
В резерве – молодые годы,
И есть о чём судьбу просить,

Встречать и провожать друзей,
Дарить цветы своей любимой –
Всё то, что так необходимо,
С таких приятных мелочей.

* * *
.                Дочери Людмиле

Моя печаль, мой мир заветный,
Тебе во всем стремлюсь помочь.
Моя надежда, ангел светлый,
Моя единственная дочь.


СМЕРТЬ ДЕРЕВА

Рухнув, дерево пало, не прожив и полвека.
Сеть ветвей, что в пространстве, завершали свой круг.
Почему так печально и грустно мне стало?
Это дерево было, как близкий мне друг.

И его уже нет, что – подобие грому…
там где было жилище у синиц и скворца
стало вновь, как всегда, только чуть по-другому.
И уже не шумит, не трепещет листва.


ШУТКА

Мадам, мадам! Какая вы роскошная!
А я для вас и дик, и страшен.
Похож на нудного, дотошного
Жизнью побитый и изранен.

А вы? – надменная, холёная,
Царица праздности, успеха.
А я?  – тоска весенняя зелёная,
Образчик жалости и смеха.

Ни тронуть вас, ни прикоснуться –
Стыжусь своей наивности.
Хочу вам только улыбнуться,
Не требуя взаимности.

***
Когда поймешь молитву слов,
Глоток воды и запах хлеба,
Освободившись от оков,
Родным и близким станет небо

Тогда оценишь, что – живёшь,
Что всё здесь – преходящее.
Тогда особенно поймёшь,
Как ценно настоящее.

***
Что-то вновь оборвалось внутри
Болит сердце. Депрессия.
И слова, что пою о любви
Нет, не веселы – нет, не веселы.

Полоса невезенья захлестнула, пленя.
Сплошь – одно недоразумение.
Даже плачет и стонет струна
От прикосновения, от прикосновения.

Вижу снова, как будто во сне, –
Пляж. Песок. И ты – бОсая
Но уже ты бежишь не ко мне,
Раскосая, эх, раскосая.

***
Все брошено к твоим коленям.
Как  странник,  жаждаю любви.
Вся жизнь из этих вот мгновений,
Где голос твой, твои шаги.

Леплю мозаику стекла
И строю храм до поднебесья,
Где в витражах искрится песня,
В которой только ты жила.

***
Вновь безысходность. Я  напуган.
Но где найти «добро» на свет?
Ищу я тщетно пятый угол –
Известно точно, его нет.

Напрасны поиск и усилья,
Мне не найти искомый клад.
Мое упрямство и бессилье...
Звездой сгораю в звездопад.

Я исчерпал свои резервы,
Пуста запасов  кладовая.
Не восстановишь клетки нервов.
Школа по жизни – нулевая.

*  *   *
Я бегу по травам,
Я сбиваю росы.
Босым, босым, босым
И простоволосым.

И штанина мокрая,
А репей колючий.
Ну, а я веселый
И такой певучий.

На лугу весеннем
Скрипят коростели.
Я весной родился
В солнечном апреле.

Где березы, сосны –
Там мое наследство.
Прошли мои весны,
Золотое детство.

С лебедой и  мятой,
С крапивой и жмыхом,
Со щенком кудлатым –
Беззаботно, лихо.

*  *   *
Просторы, просторы, просторы –
Им, кажется, нету конца.
Холмы и поля, и озера…
Все это – Россия моя.

Я буду всегда удивляться,
Забытое вновь вороша.
Я буду встречаться, прощаться,
Чтоб вновь возвращаться сюда.

Я вряд ли смогу, не сумею
Покинуть Отчизну, забыть.
Я этим живу и болею.
Здесь Богом завещано жить!

Какая былинная сила
Навек привязала меня?
Вдыхаю: конечно, Россия –
Ты сладкая песня моя.

*  *   *
Зовут меня поля и веси –
Молчу, я в творческом процессе,
И жизнь струится, бьёт ключом,
И беды стали нипочем.

Теперь мой дом – луга да рощи.
Что может быть желанней, проще?
А музыка? – лишь птичий хор,
И небо это, и простор,

Где я, ценитель и хозяин,
Пишу… стою, глаза «раззявив».
И лепится мазок к мазку,
И жизнь даруется холсту.

*  *   *
Я смирился с потерей
(Годы взяли своё),
Что любил, во что верил –
Отболело, прошло.

Червь сомненья не точит,
Не лежит тяжкий груз.
Уж ничто не тревожит.
Наш распался союз.

Но каким озареньем,
С теплотою какой
Вдруг придёт умиленье –
Всё, что было с тобой!

СТРИЖ

Тобой я буду восхищаться
За твой стремительный круиз.
Кому с тобой соревноваться,
Мой легкокрылый, милый стриж?

Как небо пусто без тебя,
Как всё вокруг вдруг оживишь,
Когда, со свистом пролетая,
Стрелой пронзаешь неба высь.

То устремясь к земле в «пике»,
То к небесам – и вновь в зените,
То клювом чертишь по воде,
Чтоб на лету воды напиться.

Предвестник солнца и тепла,
Избранник радужного лета.
Ты – легкокрылая мечта,
Как рифма звучная поэта.

*  *   *
Глаза закрываю невольно:
Таким ли мечтался прогресс?
Так что – так тревожно и больно,
Печально пронизан я весь.

Смотри, как туман исчезает,
Лишь первые брызнут лучи.
Чего же я жду, чего не хватает,
О чём я страдаю в ночи?

Мы пьём и воруем безбожно,
(И это – веками в крови)
И, кажется, воздух пронизан весь ложью,
И ложью вдруг стали стихи.

*  *   *
Не хочу я смотреть на других,
И в кругах недостойных вращаться.
Потонул я в глазах голубых,
Лишь тобой я хочу восхищаться.

Нет запретов в любви никаких.
Принимай же от сердца признанья,
И в словах самых нежных, простых –
Волшебство, океан обаянья.

*  *   *
Кому-то светят фонари,
Кому-то – электричество.
А мне – лишь звёзды, что в ночи.
Вопрос не риторический.

Кому-то – ласки и слова,
Глаза в глаза – любимая…
А мне – лишь ветер и тоска,
Да грязь непроходимая.

Кому-то праздники, вино
И цвет небесной радуги,
А мне – бесплатное кино:
Соседей ссоры, гадости.

Кому-то слава и почёт,
И есть на что надеяться,
А мне – под ложечкой сосёт,
И жизнь никак не клеится.

*  *   *
Голодным спать, мечтать и думать,
Страдать и мучиться, молчать
Без суеты, упрёка, шума –
Поэта гордого печать.

Проснуться утром на рассвете,
Окно открыв, на мир смотреть,
А там – цветы, играют дети,
Да песню собственную петь.

Моя планида, моя ноша –
Несенье тяжкого креста,
Где я плохой или хороший, –
Стезя безумца и творца.

*  *  *
.         В полдневный жар в долине Дагестана
.         С свинцом в груди лежал недвижим я …
.                М.Лермонтов.

О чем он думал в ту минуту
Там, у подножья Машука?
Что это – просто шутка, случай,
Судьбы жестокая рука…

Но вызов брошен, и расплата
Нависала тучей впереди.
Честь офицера – это свято,
Как жизнь, как вера, как стихи.

Сгущались сумерки. Спешили
Скорей начать – начать дуэль,
И «впопыхах» как бы забыли,
А кто же был для них Мишель?

Ведь все – друзья, можно поправить,
И рок судьбы предотвратить.
Но злоба, видно, миром правит,
А как её остановить?

Когда случилось преступленье
И бездыхАнный пал Поэт.
Тогда – как будто бы знаменье! –
Ударил гром, и вздрогнул свет.

Природа яростно восстала,
Разверзлись настежь небеса!
...Поэт убит, его не стало.
Погасла дивная звезда.

*  *   *
Мчится тройка, снег летит на лица.
В танце бальном кружится зима.
Золотая сбруя светится ли, снится,
И в ночи – тревожные глаза.

Выплывает месяц из-за тучи.
Зимний холод тянет на мороз,
Я ловлю в словах созвучья,
И пьянею, как от винных доз.

И всю ночь мне длится сказка –
Золотая сбруя и кольцо.
И звенят подковы, длится пляска,
И в окне – плывущее лицо.

То ли флейта, то ли вновь шарманка,
И цветастый вышитый платок.
Или это табор – там поют цыганки.
Или в снежной вьюге…одинокий Блок!

*  *   *
Прокричу и внезапно затихну,
Затеряюсь, как эхо в лесу,
Как калина, гроздью повисну,
И кукушка замрёт на последнем ку-ку.

Растворюсь в туманах и росах,
Проплыву по талой воде,
Да и кто позовёт или спросит,
Если буду я – в воздухе, в небе, в воде.

И всё то, чем я жил, над чем плакал,
Восхищался, в восторг приходил,
Будет лаять, мычать, петь и квакать,
Забавляя, будоража – других.

Вдруг исчезнут земные желанья,
Враз уйдут – заботы, нужда.
Будет так же светить мирозданье,
Только в мире не будет – меня.

*  *   *

Там шумели ливни, на душе тепло.
Пели песни птицы, что прошла гроза.
Там была работа, было моё дело.
Без чего наверно и прожить нельзя.

Частокол забора, пряный запах сена.
Над землей застыла полная луна.
Я как будто вышел из долгого плена.
И теперь свобода радует меня.

И  пшеничный  колос,  и ромашки  венчик,
И  смолистый  запах,  золотистый  цвет –
Я  любил  всё  это  и носил под  сердцем
То,  чему  названья даже в чувствах  нет.

Тих  мой  край  и кроток. Солнце, воздух, ветер
Сколько  в  нем  поэзии, сколько  красоты!
Дай  же  прикоснуться  к  первозданной  плоти
Там, где  родниковые  плещутся  ключи.

***
Я не новый русский с толстым кошельком.
По равнинам русским я  брожу пешком.
Я  не перевертыш  и  не казнокрад.
Почему ж мне тошно, ничему не рад
Почему так тяжко давит жизни груз
Я зовусь Иваном, русским я зовусь.
Я  сторонник  мира, мира без войны,
И  в военных драмах  нет моей вины.
И, наверно, грустно: на таких, как я,
Держится  Россия – Родина  моя.

***
.                «Я  не  люблю…»
.                В.Высоцкий.

Я не люблю, когда снуют машины
Когда дорога хуже, чем палач,
Когда солдат взрывается на мине,
А дома ждут его отец и мать.

Я не люблю, когда орут магнитофоны,
А у прохожих вместо слов лишь мат,
Я не люблю, когда кружат вороны,
И огороды выбивает град.

Я  не люблю безделье, лень и скуку,
Непрошеных гостей  и нищету,
Я  не люблю, когда болеют внуки
И,  как  вызов,  не  приемлю наготу.

Я  не  люблю зазнайство и кичливость,
Людей, скрытых  под маскою жулья
Я  не люблю чины, несправедливость
В закон возведенный  кодекс воровства.

Я  не люблю у Власти коридоры,
Где ждёшь приема  по два-три часа
Я не люблю, когда ревут моторы,
И от обиды падает слеза.

Я не люблю, когда идут под пули
По чей-то прихоти, под шкурный интерес.
Я  не люблю, когда  народ «обули»,
И я не верю в липовый «прогресс».

***
Полоса,  полоса,  полоса...
Застилает завесой глаза
Бег по жизни,  как  кросс
Двух контрастных полос.

Полоса, полоса,  полоса...
Как по травам бритва-коса,
Словно рой жгучих ос –
Жизнь из белых  и черных полос.

***
Зачем  пыхтеть?
Слова  тянуть, как жилы,
Искать  горящий  уголь
В  холоде  дали.
Сегодня  мне  поёт
Волшебный Сирин,
А  завтра  просто
Смолкнув – замолчит.

Так  пусть  всегда
Сопутствует  удача.
Пегас мой  верный
Не  щадит  копыт.
И  Ярославна  у  стены
Призывно плачет,
И  сокол  быстрый
В облаках  летит.

И  образ  пусть
Плывет  и  одаряет,
Как  легкая
Воздушная  ладья.
И с каждой  строчкой
Орхидеей  дикой расцветает
Моей  поэзии
Священная  душа.

***
Брожу в  полях, ищу настрой
В созвучьи, в упоеньи.
А рядом следуют за мной
Минуты озаренья.

Иду неспешно по жнивью
По острому, колючему
Все больше странствия люблю
В просветах небо с тучами.

А я все чаще сам с собой
Веду беседу острую,
А жизнь проходит стороной
И убегает в прошлое.

И что могу увидеть там,
Что мне сулит свидание,
И то, что было – из Храмов Храм,
Кольнет разочарованием.

*   *   *
.         пос. Мостовой, Ростов-на-Дону.

Мостовой, ты мой Мостовой,
Золотая моя отдушина!
Сколько песен тебе я пропел,
Сколько слов я подслушал.

Сколько раз я, гонимый судьбой,
Убегал, как в далёком ребячестве,
На свиданье, на встречу с тобой –
Край Донского казачества.

И в Кондрючке, в мутной воде
Находил я истоки блаженства.
И в обычных дорожных кустах –
И величие и совершенство.

Вот опять расстаёмся с тобой,
Я как другу шепчу на прощанье:
Мостовой, ты мой Мостовой –
Ты и радость моя, и страданье.

*  *   *
Не жалей ты меня, не жалей.
Не могу, не сумею иначе...
Над твоей любовью и над своей,
Втихомолку склонившийся, плачу.

Знаю сам,– по-иному нельзя.
Власть великая – сила запрета.
Я прошу Вас, убейте меня,
Растерзайте на части за это.

Но и после того, как умру,
Когда ты вспоминать будешь редко,
Я по-прежнему буду любить –
Каждым нервом своим, каждой клеткой!

***
- Слушай! А ты меня любишь?
А, значит, я думаю,– веришь.
Не предашь, не разлюбишь,
не изменишь?

Как счастье скользко и зыбко!
Могу поскользнуться, упасть.
Прошу, не сделай ошибку,
Чтоб мне сгоряча не пропасть.

Чтоб мне не сорваться с уступа,
Не броситься вниз головой.
Любви не нужны бездыханные трупы,
Как важно, когда я – живой.

Шаги, и слова, и движенье –
Все это привычно так мне.
Какое всё же блаженство –
Родиться  и жить на земле!

Как время летит скоротечно,
Стремителен, яростен век...
В равнинную, снежную млечность
Кружится и падает снег.

***
Мир широк удивительно тесен.
Где друзья? Где подруги мои?
Захотелось опять самых ласковых песен
И как в юности – первой любви.

Захотелось вдруг позабыть все печали,
Сбросить с плеч – да долой! – тяжкий груз,
Чтобы снова в ночи коростели кричали
И луна чтоб плыла над рекой, как арбуз.

Захотелось опять в то забытое царство,
В обжигающий душу далекий рассвет...
Там найду я опять колдовское лекарство,
Тот единственный, верный – Здоровый рецепт.


ОСЕННИЙ  ЭТЮД

Бьются  бабочки о стекла,
Мышь  крадется  в уголке.
И листва уже поблекла,
Залежалась на крыльце.

Стаи птиц отлетающих кружат.
Время ветра и дождей.
По дороге и по лужам
Конюх гонит лошадей.

Арбуз сочен, сладка дыня.
Лес разделся и сквозит.
Бродит в рощах туман синий,
Под ногой листва шуршит.


*  *   *
Обиды нет, что я не понятый.
Не цвет я нации, не цвет.
Хожу вальяжно рассупоненный –
И не художник, не поэт.

Обиды нет – тобой я брошенный,
Скитаюсь в образе бомжа.
Пиджак и брюки так заношенны,
Сверкают, точно как сопля.

Обиды нет, что все утрачено.
Но не крутой я и не вор.
За всё, что в жизни мной заплачено –
О том отдельный разговор.

Обиды нет как справедливости.
Но кто услышит чужой стон?
Скажите мне, по чьей же милости
Живуч драконовский закон?

*  *   *
Я оглох, онемел – от любви, поцелуев,
Накатилась нежность – волна за волной.
Силы нет рассказать, как люблю я.
И дышу, и живу я лишь только тобой.

Опущусь до последней ступени,
Поднимусь до высоких вершин.
Хочешь встану, склонюсь  – на колени,
С глазу на глаз, один на один.

Буду слушать твой ласковый голос –
Есть же тайна женской души…
Целовать стану руки и волосы,
И читать буду только – стихи!

* *  *
Надоели эмоции, сентименты –
Эти «охи» и «ахи», «сю-сю».
Жизнь состоит из простых элементов,
Есть два слова: «Надо», «Хочу»!

Кажется, все испытал, передумал.
Узнаю, – где друзья, где враги.
Вдруг появится шутка и юмор,
И опять заворкуют стихи.

*  *   *
Не лишай меня, слышишь блаженства,
Упоительной дерзкой мечты.
Если есть на земле совершенство,
То его воплощение – ты!

Я стыжусь, я боюсь признания,
Красотою твоей покорён.
Ты сама, что ни есть – очарование
Из плеяды юных мадонн.

*  *  *
Хорошо как зимой на лугу,
И равнина – белая, снежная.
Научился я слушать пургу
И метели пение нежное.

Мне по-русски приятна зима.
Дни январские иней–морозные,
И сугробов больших терема,
Это небо – лимонное, звёздное.

*  *   *
Махаон, попей из лужи,
Полетай и покружись.
Здесь, в цветах из белых кружев, –
Твоя сказка, твоя жизнь.


*  *   *
Ни слова больше, ни-ни-ни –
ведь все сова фальшивые,
Нет, не приму, и ты пойми
Законы жизни лживые.

Пусть буду нищим втоптан в грязь
В глубоком одиночестве,
Но совесть сердца – ты мой князь,
И ты – моё Высочество!

*  *   *
Пытался дерзко я и рьяно
Сыграть хоть что-то на фортепиано.
Я бил по клавишам рукой,
Но звук был мертвый, не живой.

И только ты и твои руки
Вдруг извлекают сладость звуков.
Я замираю. Плен блажен:
Какое чудо – вальс. Шопен…


*   *    *
Умолкают вечерние звуки,
В окна смотрит с тревогою ночь.
Я кусаю от ревности руки,
Даже врач мне бессилен помочь.

Ты исчезла, моя недотрога.
Зря топтал я траву и цветы.
Твои окна завешаны строго,
И за ними – лишь тайна да ты.

Ты меня завлекла, поманила,
Все кругом поплыло чехардой.
И любовь родилась, окрылила,
Мир влюбленных предстал предо мной.

Только что  – этот мир из сирени и мая?
И кому, заливаясь, поют соловьи,
Если сердце болит, как открытая рана.
Ничего нет страшней, чем измена в любви.

*   *   *
Последние цветы,
Как пышен ваш наряд –
То розовый, то алый.
Вы вышли на парад
Осенним ярким балом.

Вам петь и ликовать,
Венчать убранство лета.
Последние цветы –
Улыбка для поэта.

Последние цветы –
Окончена поэма,
Записаны холсты,
Законченная тема.

Последние цветы –
Трепещущая нота.
А мне они милы
Последней позолотой.

А мне они несут
Волненье и прощанье.
Они ещё цветут,
Неся очарованье.

Но холодом зимы
Повеет вдруг до срока –
Завянет красота
Без крика и упрека.


*  *   *
Ночь. Вокзал. Табло экрана
и бегущая строка.
Шум и говор, огни ресторана.
У одних веселье, у других тоска.

По вокзалу народ рыщет
трупами и врозь.
Вон она, с огромными глазищами,
Продаёт себя за медный грош.

Может быть нужна ей пища,
И глоток вина, чтоб жажду утолить.
Каждый в жизни занимает ниши,
И вопрос открытый: пить или не пить?

Потому ей так легко хохочется,
чтоб смотреть на мир туманно и легко...
Так любви, любви ей хочется,
И вина, вина – еще, еще, еще...

*  *  *
Расплескалось небо ультрамарином,
Облака, как люди, грядою плывут.
Потеплел горизонт фиолетово-синий,
И дороги опять в неизвестность зовут.

Я заброшу дела, как бы ни был я занят,
И сорвусь, и уеду – на любой материк.
И пускай ожиданье соврёт вновь, обманет,
Но есть в этом особый – первородности – крик.

Я вперед устремлен, отметаю затишье –
Стоит только меня подогреть, завести.
Я покину свой дом, дорогое жилище.
Я ведь странник по жизни, глашатай пути.

***
Вся жизнь уходит на «дела»,
На суету да вздохи.
И остаются для стихов
Одни лишь дольки-крохи.

Браню мышиную возню
И время, что упущено.
Нет, не сумею, не смогу
Поймать, что мне отпущено.

То, что в душе моей живёт –
Безмерное, насущное –
Оно во мне,  оно поёт,
И только мне присущее.

***
От всех напастей и от бед
Спасай меня, уединенье…
Лишь только так смогу я петь,
И в этом может быть спасенье.

А, может, это лишь туман?
Он не пройдет, не рассосется.
Опять – неверие, обман…
Бесчестье правит и смеется.

Тогда скажи: «Какой резон
Кричать и требовать ответа?»
А, впрочем,– еду в Тверь. Общий вагон.
Июль, жара – макушка лета.

***
Старик  молчал и думу думал
А на лице сквозил вопрос:
Вся жизнь прошла – жестокий юмор!
Как будто бы коту под хвост!

Забор прогнил, корова пала,
Давно старуха умерла.
Придет она с косой седая –
И ни хозяйства, ни двора.

Лишь пёс молчал полуголодный,
По-человечьи понимал…
Потом он стал как бы безродный:
Ушел в поля, и там пропал...

* * *
Была сука вчера на сносях,
А сегодня, вон глянь, – ощенилась
И, забыв материнский свой страх,
О пощаде всем видом просила.

А хозяин, увидев, смекнул,–
Пока слепы еще и уроды,–
Он корыто с водой подтянул
Для отбора хорошей породы.

Брал щенят и в воду бросал –
Всех троих, на выживание.
Ну, а суку на цепь привязал,
Чтоб не видела боли, страдания.

А наутро, лаская щенка
Языком, как большою лопатой,
Всё скулила, кого-то звала
И металась от сарая до хаты.

Материнское сердце нельзя обмануть.
Сколько горечи там, сколько страсти!
В этом есть первородная суть –
Она чуяла это несчастье.

г. Бологое,    2008 год

.