Ей было двадцать восемь лет

Ей было двадцать восемь лет,
Порою трудных, но веселых.
На восемь бед один ответ,
И вот уже ушла из школы.

Потом студенческие дни,
В года сплетали коридоры.
И шепот тихий: извини...
И вслед насмешливые взоры...

Да, не как все, да, не хожу
только жалеть меня не нужно,
Руками землю я держу,
Колеса эту землю кружат.

Так год за годом прибавлял
В душе осколки безразличья,
Вокруг нее менялся мир,
Менялось все, но только в личном
не ожидалось перемен,
В её мечтах так ощутимых,
И неподвижных пальцев плен,
Как боль души в глазах незримых.

Еще одна весна пришла,
Дождем смывая серость улиц,
Природа в красках расцвела,
И чувства теплые проснулись.

А вдруг ответит, вспомнит вдруг,
И сердце вырваться просило,
Олег - из детства верный друг,
Она решилась позвонила.

Гудок, второй, а может зря?
Пошла на это шаг несмелый,
Забыть не в силах поцелуй,
Тот первый, детский, неумелый.

Он трубку взял, сказал привет,
И голос шелковый любимый
Вернул ее на десять лет,
Когда года летели мимо.

Тот вечер летний у реки,
И новый, мощный мотоцикл,
И скорость смыслу вопреки,
Вином разбавлен этот смысл.

...все кончилось, горел закат,
Они лежали у дороги,
Хотелось встать, и убежать,
Но не подвижны были ноги.

Потом больница и кровать,
Десятки швов на нежной коже,
Диагноз - словно приговор,увы
Ходить уже не сможешь.

Учиться жить, по новой жить,
И слез не видеть в отраженье,
Тот страшный вечер позабыть.
И ускорять колес движенье.

Ответил, значит не забыл,
И как предатель сдался голос.
Я столько раз в больнице был,
И сердце как стекло кололось.

Он рассказал, что страха плен
им овладел, и боль на лицах,
И страшный холод серых стен
не отпускающей больницы
его сломал, и лишь она
В его душе жила надеждой,
Что вдруг когда-нибудь простит,
И станет снова все как прежде.

Сухие губы окропив
Катились слезы на бумагу,
Бумага с легкостью земной,
В себя всю принимала влагу.

Простила, шепот ее губ,
Как эхо истинного счастья
из блюза водосточных труб,
Забыть заставил все ненастья.

Они вдвоем, неважно всё,
И вечности раскрыт секрет,
И счастьем вновь горят глаза,
Ей было двадцать восемь лет.