ШАР

               Н А М Е С Т Н И К   Д Ь Я В О Л А

     Это  нельзя описать словами столь полно, насколько это впе-
чатляло. Свет шел изнутри, из самой чащи леса.
     Раздирая руки вкровь, я продирался сквозь кустарник к этому
нечто.
     Ослепительно белый сгусток энергии.  Не вещества, не  живой
плоти, а энергии расположился на поляне между двумя вековыми ду-
бами, словно подвешенный к нему невидимыми нитями.
     Это зрелище представляло собой абсолютно невероятную карти-
ну.
     Я потер глаза. Мне пришла в голову мысль,  что  накануне  я
слегка перебрал, и теперь все это является лишь плодом моего во-
ображения.
     Но  это  не помогло. Напротив. Этот световой шар слегка по-
качнулся и образовал рядом с собою еще два,  но  много  меньших,
чем их родитель.
     Я  стоял в оцепенении в десятке шагов от этого дикого и не-
лепого представления. Мне показалось, что они направляются в мою
сторону, эти два микросолнца, ослепляющие и одновременно  холод-
ные. Как я ни старался,  я не мог различить в них хоть  какие-то
детали, способные  навести  мысль  мою хотя бы на гипотезу об их
происхождении или сути. Я не мог увидеть в них ничего кроме све-
та, причиняющего нестерпимую боль глазам.
     А тем временем они неуклонно продолжали двигаться  ко  мне,
раскачиваясь,  как при ходьбе. Но они не шли, а плыли по воздуху
в метре над землей и раскачивались, словно куклы на нитках.
     Я был не в силах двинуться с места,  чтобы спастись.  Я был
уверен, что,  коснувшись моего тела, они спалят меня, словно ша-
ровая молния.
     Против моей воли я вдруг протянул руку навстечу им.
     Один из шаров остановился,  продолжая покачиваться,  а вто-
рой, несколько замедлив ход, продолжал двигаться.
     Мне вдруг показалось,  что они не причинят вреда.
     Приблизившись ко мне и едва коснувшись моей руки,  этот шар
влился в  меня,  словно капля в себе подобную в невесомости.  Он

                - 2 -
переместился в меня, став частью моего тела.
     Я вздрогнул.  Все  оставалось на своих местах,  однако же я
был уверен, что меня стало больше. Мне открылись неведомые досе-
ле горизонты ощущений.  Я теперь мог понимать и чувствовать все,
что происходит.  И не только здесь, но и там, где рассудок отка-
зывается воспринять реальность.
     Я вдруг услышал,  что этот второй, оставшийся на месте шар,
обращается ко мне. Я ощутил его мысли.
     Осторожно, не перегружая меня информацией,  он  вещал,  как
оживший радиоприемник.  Не было слышно ни звука, но он вкладывал
в меня фразы, словно гирлянды в ящик с елочными игрушками:
     - Землянин. Ты останешься здесь навечно. Твое тело сгниет и
твой прах превратится в новую жизнь.  Но ты останешься здесь. Ты
будешь вечно служить тому,  кого называешь создателем. Да. Это в
нашей власти уничтожить тебя и твои ощущения.  Но мы не  сделаем
этого. Ты  всегда будешь видеть нас,  хотя и не сможешь поведать
об этом людям.  Отныне ты один из нас.  С этого дня ты тот, кого
называют дьяволом.  Ты, воин зла, теперь будешь вечным бельмом в
глазу человечества.  Ты,  кого боятся боги, теперь станешь одним
из шести.  Не спрашивай, зачем мы это делаем. Придет время, и ты
обо всем узнаешь. Но отныне ты будешь служить нам, а не тем, кто
продал тебя...
     Внезапно все исчезло.
     Лес погрузился в предвечерний полумрак.
     Меня забил озноб. Еще ни разу в жизни меня так не трясло.
     Я направился домой. Прошла вечность с той минуты, как нача-
лось это.  Мой мозг был перенасыщен.  Я ничего не мог вспомнить,
но знал одно,  что я смогу дать ответ на любой вопрос, когда по-
надобится.
     Я вышел на опушку.  Сумасшедший день!  Что со мной происхо-
дит?! Эти шарики зародили во мне зерно уверенности в  неотврати-
мости катастрофы.  Я знал,  сколько нам всем осталось.  Нет.  Не
времени. Ни лет, ни метров, ни килограмм. Это равносильно попыт-
ке взвесить вакуум или измерить глубину бесконечности. Существо-
вала другая единица измерения.  Столь же ненормальная,  сколь  и
песок в часах этих, отсчитывающих срок наш.
     Я в очередной раз ускорил шаг. Теперь я едва не бежал.

                - 3 -
     Навстречу шли  две фигуры,  неразличимые в полумраке.  Лишь
завидев меня,  они кинулись прочь.  Я было окликнул их,  но  они
только прибавили ходу.
     Я пожал плечами.  Все же было странно,  чтобы в наших краях
шарахались друг от друга.
     Но, в конце концов, это их дело.
     Немного даже успокоившись, я продолжил свой путь.
     Быстро стемнело, и запестрели светляками звезды. Луны нигде
не было видно.  То и дело мертвое небо рассекали горящие обломки
планет, наполняя его запахом жизни.
     Деревья стояли, как замороженные.  Ветер не смел шевельнуть
ни один лист на них.  Ничто не нарушало ночной тишины.  Лишь ше-
лест листьев под моими ногами напоминал о существовании звуков в
природе.
     Я, залюбовавшись этой августовской ночью, остановился, зад-
рав голову.
     Звезды... Вот  медведица,  Весы.  Как  в  отражении в воде,
вдруг заплясало в глазах у меня.  Я моргнул и снова уставился на
этот хоровод.
     Подчиняясь немыслимому закону, эти вселенские светила выст-
роились и закрутились спиралью.  Небо переливалось всеми цветами
радуги, расплескавшись искрами.
     Медленно преображаясь, оно являло некий безумный кинофильм.
То вырисовывая четкие силуэты,  то смешивая краски и заволакивая
контуры туманом,  незримый  монтажник  превращал  этот фантасти-
ческий танец в повествование.
     Я видел кипящую лаву, выливающуюся из расщелин, я стал сви-
детелем ее кристаллизации,  когда  после  раскаленного  докрасна
движения оставалась лишь каменная пустыня.
     Гигантские заросли тропических  джунглей  отливали  синевой
оперения тысяч птиц.
     Я видел белые камни бескрайних городов,  таявшие на  глазах
под лучами второго солнца...

     Я очнулся,  лежа  лицом во влажных опавших листьях.  Подни-
маться не хотелось.  Я смутно припоминал последние события,  по-
вергшие меня на землю,  когда мой мозг отказался переварить  на-

                - 4 -
хлынувшую информацию. Нелепое кино... Нет. Это было уже потом. А
раньше?.. Те два светила...  Какой-то бессвязный лепет про твор-
цов... Ах,  да!  Это и есть создатели.  Или, по крайней мере, их
представители. И какой-то бес в моем обличии... Бельмо в чьем-то
глазу... Какая чушь! А те, двое, что от меня шарахнулись... Нет.
Это определенно  необходимо переварить и придумать этому правдо-
подобное объяснение.  Должна же быть где-то разгадка  всей  этой
карусели!
     Я отряхнулся и попытался сориентироваться.  Звезды были  на
месте. Это уже хорошо.  Но луны по-прежнему нет.  Придется доби-
раться наощупь.  Проклятая нога!  Где я  умудрился  разбить  ее?
Что-то мокрое и липкое... Видимо, кровь. Не вымазать бы лицо ею.
Я попытался его потрогать,  но рука провалилась сквозь  пустоту.
Что за  чертовщина!  Я сделал еще одну попытку,  но результат не
изменился. Происходящее стало напоминать анекдот.  Или, что ско-
рее, явление миру невидимки Уэлса.
     Я решил более не предпринимать ничего,  что могло  повлиять
на мой рассудок.  Доберусь до кровати, отосплюсь несколько и вот
тогда... А что,  собственно,  будет тогда?  Ведь ничего не изме-
нится! Паника  охватывала  меня.  Неприятный холодок подбирался,
щекотя спину.
     Сосредоточив внимание  на переставлении собственных ног,  я
попытался отвлечься, но эти нелепые бесконтурные светящиеся соз-
дания стояли перед глазами. Чего они от меня хотят? Чтобы я слу-
жил им?..  Чем? Я должен их развлекать? Как зрители на гладиато-
ра, они будут взирать на меня свысока! А я, беззащитен и смирен,
буду вынужден развлекать этих свиней!
     Я определенно начал выходить из себя.  Наваждение последних
нескольких часов стали действовать мне на нервы.
     До дома я добрался без особых приключений,  если не считать
окровавленной ноги.  По сути окровавлена была лишь штанина брюк.
О  том,  что  эта штанина прикрывала,  можно было только догады-
ваться. Брючина проминалась, словно скрывала она кусок поролона.
Разум отказывался воспринять последнее явление.
     В добавок ко всему прочему я  обнаружил  странное  свойство
своей плоти.  Я мог быть тем же,  что и раньше,  но, кроме всего
прочего, мог свободно проникать внутрь окружающих  меня  предме-

                - 5 -
тов. Это  может показаться абсурдным,  но теперь я не чувствовал
необходимости обходить препятствия.  Конечно,  это  было  крайне
непривычно, но не более того.
     Впрочем, процесс перехода моей  плоти  несколько  напоминал
рассасывание опухоли на бренном теле земли.  Я заметил , что моя
одежда проваливается сквозь меня, но, все еще цепляясь за что-то
внутри меня, волочится за мной следом.
     Тело зудело.  Тысячи игл вонзались в меня.  Тщетно  пытаясь
чесаться, я наталкивался лишь на мерзкий кисель.  Последний, од-
нако, быстро терял свою густоту.
     Еще и  еще  раз  я сопоставлял события.  Я мучительно искал
остветы на множество вопросов,  терзавших меня. Я знал, что я на
них отвечу,  придет лишь срок,  но я хотел знать все сейчас, сию
же минуту.
     Все теперь стало не таким,  как раньше.  Из зеркала на меня
смотрел полупрозрачный призрачный силуэт с размытыми  контурами.
Я метался по комнате, задевая за предметы, но не опрокидывая их.
Я начал проваливаться. Мои ноги утопали в бетонном покрытии, как
в болоте...
     Что им нужно?!!  Зачем они сделали из меня призрака?!!  Те-
перь я готов был поверить во что угодно. Знакомый чудак был уве-
рен, что жизнь способна присутствовать в любых  формах  материи.
Не есть ли происходящее проявлением этой безумной  гипотезы?.. И
что, если они сделали меня себе подобным? Волна ужаса захлестну-
ла меня. Да ведь именно об этом они и толковали мне!!!

                * * *

     Сумрак поглотил звезды.  Ослепительные вспышки озаряли лишь
сплошные струи дождя.  Синий сияющий столб  вонзился  в  вершину
холма. И  стихло  все.  Лишь  ветер выл в проводах да человек со
звезды спускался в долину.  Он был прозрачен и  искрился.  Люди,
скованные ужасом, ждали конца.
     Вот он уже у подножия. Вот уже рядом с ними.
     - Вы!  Жалкое племя! Вы всегда ждали чуда. Ваш рассудок был
затуманен ожиданием его.  Вы спали и лелеяли надежду,  что  утро
решит ваши  неразрешимые  проблемы!  Вы жрали и знали,  что при-

                - 6 -
пасенный кусок на завтра накормит вас! Но вы не видели ничего из
того, что вам надлежит видеть. Вы не слышали ничего из того, что
вами должно быть услышано!  Мне жаль вас. Мне жаль ваши потерян-
ные души.  Ваши  тела лопнут и не оставят после себя даже брызг.
Ваши следы смоют дожди и ветер унесет запах вашего пота.  Мы хо-
тели видеть  в  вас достойное продолжение себя,  но мы заблужда-
лись. Как страшно делать ошибки!..  И странно видеть рухнувшие в
одночасье надежды...  Мы никогда не допускали подобных шагов, но
здесь мы должны стереть все,  что нами написано на холсте време-
ни...
     Окаменевшие лица белели в ночи, отражая голубое свечение. А
призрак все говорил и говорил. Слова, рожденные звездами, убива-
ли жизнь, превращая ее в гранит...

                * * *

     Я уходил,  оставляя застывшую в безмолвии,  сраженную толпу
позади. Я видел безумие, написанное на их лицах, но знал, что не
необходимо сказать ЭТО,  и я сказал ЭТО.  Я растопил ЭТИМ их на-
дежды, я заставил их забыть все, чем они жили.
     Я уходил, а они все стояли, провожая меня, завороженные.
     Теперь я увидел сознание, перевоплотившееся из разума.  Не-
прерывный поток мысли, вливавшийся в меня, наполнил меня, словно
свинцом. Бесконечность, умещенная в точке, или точка, вместившая
бесконечность. Вселенная,  состоящая  из   бесконечности   точек
пространства, являет собою бесконечность вселенных. Я представил
теперь эти понятия во всей  полноте  их.  Я  ощутил,  что  такое
НЕ-ЗДЕСЬ. Я теперь знал, что такое ТАМ...
     А гроза вновь бушевала, все наливаясь энергией. Я снова шел
к поляне, где я впервые встретил ИХ. Меня влекло туда неудержимо
и все сильнее,  чем ближе я подходил туда.  Вот лохмотья одежды,
разодранные и окровавленные,  вот все то, что я оставил здесь. И
теперь я увидел то, что мечтал увидеть.
     Задрав голову к небу,  оскалившись звездам, обнажив распух-
ший язык,  распласталось тело мое в траве. И рядом, подчинившись
неизбежности, увяла и зачахла зелень. Смерть забрала ее душу.
     А я смотрел на себя, словно на свое отражение в зазеркалье.

                - 7 -
Сознание, отделившееся от материи.  Мысль, существующая автоном-
но. Холодный рассудок подчинил инстинкт, если может существовать
инстинкт без существа.
     А кто сказал,  что жизнь - это плоть?.. Кто вам сказал, что
жизнь без тела не существует?.. Теперь я знаю, что это не так. Я
знаю, что ты можешь быть, если нет твоего тела. Ты - есть разум.
Ты - это нематерия-мысль.  Разум,  ищущий и находящий, рождающий
плоть для своих экспериментов.  Усилие воли, воплощенное в физи-
ческой силе мышцы. Созидание ради познания...
     Лихорадочное осмысление сути и сущности.  Лавиной нахлынув-
шая информация,  накопленная миллиардами вселенных,  вихрем про-
носилась мимо моего сознания...
     Я теперь  уже  не мог,  просто не имел права называться су-
ществом или человеком. Я - это уже лишь бесплотное сознание. Ра-
зум или часть его. Но часть ли?.. Может ли кусок сахара, сначала
существующий отдельно от всего остального,  а потом растворенный
в сиропе,  иметь  название  части этого сиропа?  Ведь теперь уже
нельзя сказать: "Вот тот самый кусок сахара". Теперь это уже но-
вая часть целого, пускай даже и содержащая элементы старой...

     Летний рассвет  снова разорвал сумрак.  Туман молоком залил
низины. Роса,  искрами рассыпавшись в долине, готовилась умереть
под беспощадным солнцем.
     Теперь меня уже не было.  Ранний путник,  изредка  попадав-
шийся на моем бесцельном пути уже не видел ничего,  что могло бы
быть мною.  А я уже превращался  в  вечность.  Я  растворялся  в
бесконечном, объединяясь с тем, что именуется Разумом. Но созна-
ние еще хранило индивидуальность. Лишь то, чего я не видел рань-
ше, стало моим.
     Но почему я должен бояться потери этой, казалось, необходи-
мой индивидуальности? Чем плоха обобщенность? Или общность инди-
видуальностей, где черты индивида стираются.  И стоит ли бояться
этой потери?  Ведь может статься, что общность и есть единая ин-
дивидуальность, лишь проявляющаяся  в  различных  существах  как
разность... Ты  - есть он,  а - он есть она,  только вы считаете
себя разными.  Ведь возможно,  ты,  он и она - это одно и то же.
Один и  тот же разум,  только существующий с различным временным

                - 8 -
смещением. И чем больше это смещение,  тем сильнее разнится про-
явление этого разума в существах человеческих...
     Все это так.  Но зачем этому абсолютному разуму,  творящему
ради познания и накапливающему знания ради созидания, необходимы
эмоции? Возможно,  абсолютный, он ими не обладает, но те состав-
ные части его,  что существуют во плоти человеческой, испытывают
их весьма и весьма определенно. Где же логика здесь? К чему тра-
тить энергию на бесполезные переживания,  радость и тревоги, лю-
бовь и ненависть?  Зачем эти чувства ЕМУ,  Разуму?.. Не может ли
это быть  лишь средством к поиску истины,  одной среди множества
псевдоистин? Своеобразным  хаосом,  способствующим  ее  нахожде-
нию... Печальный  финал  для красивой комедии с названием Жизнь.
Для жизни плоти, так как жизнь разума бесконечна.

     Солнце сушило долину. Оно прогнало ночной туман, залив луга
светом. Лишь скупые редкие капли росы все еще светились в траве.
А солнце все ускоряло бег. Уже заметно было движение теней,  от-
брасываемых деревьями.  И  ветер  скулил  все  выше  и жалобнее,
заставляя трепетать листву мелкой дрожью.
     Теперь день сменялся ночью,  а ночь переливалась в день так
же быстро, как раньше бежали минуты.
     И вот уже солнце проносилось по небосводу кометой.
     Вот уже время превратилось в вечные сумерки без дней и  но-
чей, слив их в полумрак белой ночи.
     Время потеряло свой изначальный  смысл.  Оно  стало  другим
временем, бесконечно сжатым и плотным,  Утрамбованным в то,  что
называют наличием.  Присутствием вообще. Материи. Мысли. Разума.
А теперь Времени.  Теперь время стало точкой вместо прежней пря-
мой. Элементом пространства. Точкой в бесконечной вселенной, од-
ной из множества, которые являют собой новые бесконечности...
     Свет. Звук...  Уже не существовало этих понятий.  Они стер-
лись вместе со Временем.  Они утонули в бесконечности точки Вре-
мени, стали теперь ее частью.
     А мысль  теперь  стала материей,  навечно вобравшей в себя,
подобно губке, опыт стертой Вселенной...

24.11.1993