Разломанный надвое мир

                ...Когда на  все   и
                вся снизойдет великая ти-
                шина,   музыка    наконец
                восторжествует.
                Генри Миллер

     Земля, обожженная и страдающая,  покрыта пеплом.  Даже уже не
земля. Сплошная серая пустыня, вздымающаяся фонтанами под усталыми
ногами путника, фосфоресцирующая под бездонным небом. Ноги путника
утопают, словно в зыбучем песке,  отнимающем силы.  Проклятый  ад!
Черное солнце на фоне черной пустоты, коптящее и сжигающее дотла.
     Улыбка застыла на покрытом язвами лице.  Наивная гримаса  ра-
дости и удивления.  "Как эти лучи не сожгли меня! Ведь я так мал и
уязвим в этой Пустыне безмолвия и беснующегося покоя."
     Одеревеневшие ноги  чувствуют только боль.  Оплавленные куски
гранита, когда-то  бывшего  чьим-то  памятником,  сбивают  ноги  в
кровь, заставляя о них спотыкаться.
     Безжизненными и пустыми жерлами окон смотрят обгоревшие  дома
друг на друга.  И нет ни звука. Каждый шаг путника отдается глухим
эхом в пустоте и тут же растворяется.
     Озеро влаги, чудом уцелевшее в этой жаровне, прозрачнозелене-
ющее и отражающее в себе черноту  светила,  подрагивает  недоконца
застывшим студнем,  нажелатиненным желе, нечувствительным к ветру.
Берега, серые от пепла, охраняют это озеро от неумолимой силы гра-
витации,  иначе заставившей бы его разлиться сгустками, смочив пе-
пел собою.
     Путник сбрасывает  с  себя лохмотья одежды.  Его ноги покрыты
язвами. Кровоточащие  ссадины  устилают  тело.  Вода!  Живительная
прохлада! Он ныряет с разбега в полужидкое озеро.
     Протяжный и пронзительный  крик  разрывает  владения  тишины.
Боль сковывает движения,  не позволяет вырваться из чрева огня.  С
глазами,  полными ужаса,  странник покидает жуткое месиво,  теперь
окрасившееся кровью.  Лохмотья кожи, чулком сползающей с тела, во-
лочатся вслед, помечая собою путь.

                - 2 -
     Разбитые надежды гнетут и влекут прочь отсюда.
     Мертвый город проползает мимо. Лишь одна тропа нарушает моно-
тонную серую  гармонию.  Следы  босых ног ведут к дому,  одному из
многих, похожих друг на друга, как близнецы.
     Путник поднимает окровавленную руку. Копия анатомического ма-
некена для изучения мышц скелета ломится в запертую дверь. "От ко-
го он запирается? Ведь здесь на тысячу миль ни души! А может быть,
от меня? Ведь есть же еще я здесь... Только не нужно мне ничего. У
меня есть все, что мне нужно."
     Дряхлый старик отворяет дверь.
     - А!  Пришел, Стрижик! А я уж думал, ты сварился нынче утром.
А симпатичная у тебя униформа, однако.
     Старец злорадно ухмыляется, выставляя напоказ белые десны.
     - Я погляжу,  ты остряк, Растлитель, - Стрижик входит, цепля-
ясь за косяк и корча гримасу боли. - Ничего.  Скоро и у тебя такая
же будет. Подожди только немного.
     - Заходи, заходи. Гостем будешь. У меня клеек вскипел. Налить
клейку тебе,  Стрижик? Одному пить не в кайф. - Он снимает с плиты
посудину и отливает из нее себе и гостю.  Варево дымится, наполняя
комнату вонью. - Присаживайся к столу.
     - Скажи мне, Растлитель, почему ты его клеем называешь, - за-
думчиво произносит Стрижик.
     - Не нравится - не пей, - отрезает растлитель. - Я в твои го-
ды не привередничал.
     - Не было у тебя моих лет.  Ты родился таким. - Стрижик поер-
зал и опять поморщился.
     - Ну-ну. Развивай мысль свою. А я послушаю, что ты еще приду-
мал. Может,  ты скажешь, что вот это у меня тоже всегда было? - Он
распахивает полы  рубахи.  На  теле  воронкой зияет кровавая рана.
Рваные края ее свернуты трубочкой, словно стружка от рубанка.
     - А... Тоже меняешь одежду. Сезон линьки в разгаре. - Стрижик
почесывает мышцу на груди,  сонно глядя на старца. - Мы, как змеи,
теперь каждый  год  шкуру  новую  отращивать будем.  Раньше бороды
растили, а теперь - шкуры. Времена не те пошли.
     Старец отхлебнул из чашки.
     - Что же не пьет гость мой?
     - Как эту дрянь пить можно?

                - 3 -
     В дверь неистово начинают ломиться. Растлитель ставит на стол
свою кружку и волочится отворять.
     Стрижик, не долго думая, встает и мочится в порцию хозяина.
     - А!  Певчик пришел. Давненько не захаживал. - Старец расцве-
тает на глазах.  Даже кожа, пергаментная и бесцветная, разглажива-
ется на голом черепе.
     - Как ваши делишки?  - Певчик триумфально вносит сверток, на-
поминающий букет цветов.
     - Детишек не имеем.  А вот вы,  батенька, никак даме цветочки
тащите, - утверждающе замечает старец, тараща глаза на сверток.
     - А где вы баб видели нынче,  позвольте поинтересоваться?  Во
всем городе одни мы и остались.  А что до цветов,  так это не цве-
ты...
     - Садись с нами, клейку попьем, - перебивает Растлитель, ски-
дывая с лавки посуду прямо на пол и освобождая место вновь пришед-
шему.
     - Клей нынче не в моде.  Мы пепелок кушать  будем.  -  Певчик
разворачивает сверток.  - Если не возражаете, я приступлю к трапе-
зе. - Он начинает уписывать серую массу,  поднимая пепельную пудру
в воздух своим дыханием.
     Поддавшись чувству голода или же всилу заразительности приме-
ра, оба, Растлитель и Стрижик, жрут, черпая руками его из кучи.
     Растлитель отхлебывает из кружки и корчит брезгливую гримасу.
     - А  вот этого,  Стрижик,  я тебе простить не смогу,  будь ты
трижды герой, - сверипеет старец.
     - Это вам за гостепреимство,  - Стрижик ехидно улыбается. - А
за одно и проверил,  на сколько ты не протерял дар дегустатора. Я,
понимаете, испугался  за  вашу выживаемость.  Вот теперь я уверен,
что ты не помрешь раньше меня,  оставив  меня  одиноко  бродить  в
Пустыне.
     - Мог бы выбрать способ  поновее,  -  миролюбиво  соглашается
старец.
     - В Пустыне снова грибы растут, - мечтательно произносит Пев-
чик. - Я сегодня наблюдал, пока к вам двигался.
     - Уж больно часто ты ими любоваться стал. Того и гляди, с то-
бой как  с  ребенком носиться придется.  - Старец поглаживает свой
череп.

                - 4 -
     - Ты за меня не волнуйся. Уж если и суждено мне раньше време-
ни в прах обратиться, то только моментально. Как в сказке про царя
Гороха. Хлоп - и околел уже.  Так что не придется тебе возиться со
мной. Мне просто их цвет нравится. Никогда не видел?
     - Не видел и видеть не желаю.
     - Вот видишь.  Не все ты увидел здесь.  А я кроме того и слы-
шал. Глухо  так и далеко,  словно не здесь,  а в другом измерении.
Даже не верится, что там ад кромешный. Побывать бы там.
     - Побудешь,  побудешь. Скоро и у нас они расти начнут. Только
не услышишь ты их.  И не увидишь даже.  И мозги  расплавятся  твои
вместе с твоими мыслями.  Я вот только не могу никак в толк взять,
как до сих пор ты гнить не начал.  - На лице растлителя появляется
вдруг выражение безысходной зависти.  - Этот вот уже в новом обли-
чии ходит.  А ты вот никак. - Он кивает на засыпающего Стрижика. -
И все ему ни почем. Уже спит...
     - Ничего подобного. - Стрижик открывает один глаз. - Я, знае-
те ли, медитирую. Если хотите, я вам поведаю, что вижу.
     Он снова закрывает глаза и монотонным голосом декламирует:
     - Весна...  Я вижу твои одежды... Я чувствую твой запах, твой
аромат... Аромат мечты  и  созидания...  Ты  -  единственная,  кто
спасет этот  мир...  Город,  залитый  солнцем...  Красным весенним
солнцем... Расплавленная магма...  Она заполняет пустоты... Прони-
кает в души людей, от чего они черствеют... Нераспустившиеся буто-
ны желаний вязнут в ней и утопают...  Дым...  Я ничего не  вижу...
Этот дым мешает смотреть... - Он корчится. На губах его появляется
пена. - Больно!..  Как больно...  - Он уже не кричит.  Он  стонет.
Конвульсии выгибают его. Старец и Певчик молча смотрят на эту аго-
нию.
     Внезапно стихает  все.  Раскинув  руки,  весь  в белой слизи,
Стрижик лежит, задрав голову. Частое дыхание сушит губы его.
     Певчик поправляет его голову.
     - Зря ты так. Он же молод еще.
     - Это по заслугам. - Растлитель отворачивается к плите и ста-
вит новую порцию варева.  - Ты еще увидишь его во  красе  его.  То
есть, во всем его величии эгоизм. Придет еще время.
     - Ну это мы еще посмотрим.  - Певчик накрывает дышащую  груду
маса одеялом.  - А вот от тебя бы я и не ждал ничего.  Как от того

                - 5 -
козла - молока.
     Старец не ответил.
     Он подошел к висевшему на стене зеркалу и  поглядел  в  него.
Отчаяние скривило лицо его.  Улыбаясь,  коварно и злобно,  оскалив
беззубый рот,  на него смотрел оттуда лик Смерти.  Воском  отливал
глянцевый череп. Черные глазницы нагоняли ужас.
     Словно безумный,  Растлитель пятится от него,  не в силах вы-
молвить слово.  Он лишь мычит нечленороаздельно.  В  груди  что-то
булькает и перекатывается. Он разворачивается и стремительно выбе-
гает из дома.  Не отдавая себе отчет в происходящем,  он мчится  в
голую Пустыню.
     Певчик едва успевает за ним.  Оказавшись на улице,  он  видит
старца бегущим со всех ног,  убегающим в лоно Смерти. Певчик пыта-
ется звать его, но лишь жалкие звуки вылетают из груди его.
     Не оборачивается старец.  Голос безумия и ужаса заглушает все
остальное.
     Тщетны попытки  Певчика  вернуть  Растлителя.  С  содроганием
вдруг видит Певчик на горизонте, на фоне яркочерного неба, расцве-
тающий красночерным сиянием еще один гриб.
     - Вот и он увидел наши цветы,  - молвит в пустоту  Певчик.  -
Господи! Помилуй его!
     Держась за косяк,  с пеной на губах, выходит из дома Стрижик.
Глаза его излучают разум.
     Обнявшись, они смотрят вслед удаляющемуся старцу.  Молча,  со
скорбью провожая  его  взглядом  в его последний беспокойный путь,
долгий и бесконечнодлинный.
     Вдруг ветер,  налетевший  неистово,  поднимает пепел Пустыни,
закутывая им мир. Только крик старца еще звенит в воздухе, напоен-
ном смертью.
     Они остались одни. Беспомощный больной Стрижик и вечно ищущий
ирреального Певчик.
     Снова Стрижик оседает на землю,  в мягкое покрывало пепла.  И
снова он рассказывает о своих безумных видениях:
     - Пыль,  укрывающая красное солнце...  Красное до боли в гла-
зах... Такого нет здесь... Такого теперь нигде нет... Ветер... Ки-
пящая гладь земли... И опять весна... Цветущая и одновременно гне-
тущая... Нет...  Она не сможет спасти ничего...  Она уйдет так же,

                - 6 -
как ушло все...  Она растает в расплавленной магме... Магма погло-
тит все... Она поглотит саму себя... Она оставит после себя пусто-
ту... Как больно... Я не могу так больше...
     Он снова корчится в судорогах. Певчик, до этого проникновенно
слушавший речи Стрижика,  снова скорбит, словно понимая, что скоро
останется один в этой Пустыне.  От безысходности Певчик режет руки
свои. Сначала мало, не решаясь причинять боль себе. Потом сильнее,
осмелев и привыкнув к ней.  Радость охватывает его вдруг.  Он сме-
ется, раскатисто и самозабвенно.  Хохот, могучий, громкий, ужасаю-
щий, катится по Пустыне.
     - Это я смеюсь! Тебе в ответ! Ты слышишь меня?!! Я! Мы одни с
тобой остались!  Слышишь?  Старуха!!  Ты не убьешь меня! Я сильнее
тебя! Ты не сможешь забрать меня к себе!..
     Стрижик открывает глаза. Чуть слышно, одними губами он произ-
носит:
     - Там, где я был, - лучше. Там нет боли.
     Глаза его замирают. Он больше не чувствует ничего. Не испыты-
вает судорог...
     - Я тоже скоро уйду к тебе... Ты так боялся один остаться. Ты
не  будешь один никогда.  Мы все всегда будем вместе...  - губами,
покрытыми корокой, Певчик шепчет, обращаясь к мертвому Стрижику.
     Он руками разгребает податливый пепел.
     - Подожди немного... Я приду к тебе...
     Отрыв яму,  он укладывает в нее тело.  Глаза смотрят в черное
небо, остекленевшие и подернувшиеся мутной пеленой.  Так же стара-
тельно он сгребает пепел в яму с телом.
     Молча, он встает и плетется прочь. Сделав несколько шагов, он
падает на колени. Истошный крик разбивает тишину:
     - Господи! Забери меня!!!
     Он начинает  рыть  еще одну яму.  Упорно разгребая серое море
пепла, он вгрызеется в землю.  Войдя в нее по пояс,  он ложится  в
нее, примеряя.
     Откуда-то сверху вдруг наваливается пустота.  Вечная. Кромеш-
ная. Безжизненная.  Она давит.  Размазывает все собою,  словно ги-
гантская масса. И опять солнце. Только теперь оно красное как тог-
да, раньше.  Красное,  на голубом кристальночистом небе.  Звенящая
гармония...

                - 7 -
     Стремительно вдруг  врывается свинцовосиний ураган с востока,
оттуда, где раньше  вставало  солнце.  Он  закрывает  собою  небо.
Косматые клочья  туч  кипят  и выплескиваются дождем,  растворяя в
своем мраке все. Серая пелена заполняет пространство...
     Боль наваливается тоннами массы. И снова черное небо и черное
солнце на нем.  Густой пепел-туман затсилает небо и  землю  Пусты-
ни...
     Оглушительный и внезапный удар, будто в недрах грозового раз-
ряда... Только одно начало его... И лишь белая завеса устилает все
и вся.  Бесконечная слепящая  белизна.  Отсутствие  всего  вообще.
Только белый свет, словно громадная простыня, отстиранная и выгла-
женная. И ничего на ней. До боли, до удушья. Лишь одна белизна. Не
существует даже других ощущений.  Одна лишь белая пустота и беско-
нечность...