Дорога в неизвестность

  В   Абакане   людей   битком   набили   в   железнодорожные  вагоны.    Тут  и  мужики,  и  бабы...  И  дети...  Узлы,  вещи... 
Суета...  Духота... Тесно. 
  Тревожные,  усталые  лица...
Мужчины  вырезали  в  полу  отверстие. Теперь  это  уборная. Один  присаживается,  справляет  нужду, - другие  прикрывают  его  чем могут,  отворачиваются,  молча стоят,  повернувшись  спиной  к  уборной.
    Сидят  люди  в  вагоне,  прислонившись   к  спинам  близких  и  родных,  или  чужих  людей.  Кто-то   скраю,  прислонился  к  холодной  стене  вагона  и  безразличным  взглядом  скользит  по  лицам   попутчиков  своей  судьбы.   
  То  дремали,  то  спали,  то  перешептывались.  Порой из  глаз  катились  слезы.  Они   их  не  вытирали... Обреченность  и  невозможность  что-то  изменить,- ввело  в  уныние... В тоску.
  Настенька  чувствовала  тепло  матери,  сестры  и  временами  крепко  засыпала.
 Были  редкие  остановки.
На  станциях  позволялось   набрать  кипяток.  Еще  были  в  котомке  сухари,  сало  и  запеченная  в  углях  картошка. Так  прошли  еще   пара  суток.
 Густым  туманом  встретил   их  Томск.
В  Томске  погрузились  на  баржу.   
И  потянулись  баржи  за  пароходами  на  Нарым, в  Нарымский  Край.
  Шли  по  Томи,  потом  по  Оби.
 Вода  в  реке  чистая...  Плещутся  веселые  волны.  Катятся  беззаботно. Разрезаются    пароходом  и  расплываются  дугой  к  берегам.
  Пароходы   топились  дровами.  И  потому  иногда  приставали  к  берегу,  чтоб  пополнить  запасы  дров.
Люди  сходили  на  берег.  Мужики  рубили  дрова  для  парохода.   Тут  же  на  берегу  разводили   костер  и  женщины  готовили  еду.  Вот  и  пригодилось  зерно, при  раскулачивании   сохраненное  Григорием  в   яме. 
   Запах  костра... Искры  от  горящих  веток  и  жердей...  Запах  постного  супа...
Тянется  к  небу   легкий  белый  дым...
    Ели  быстро.   В  спешке  мыли  в  реке  свои  кружки  и  ложки.
 Выброшенные  из  родных  деревень  и  сел,    измученные  долгой  и  трудной   дорогой,  промочив  в  прибрежной  воде  ноги, покорно   вновь    шли  к  барже и  устраивались  на  ней  как  могли.
  Пароход  шел  медленно... Иногда  отрывисто  гудел... А  то    пронзительно  свистел. Черный  дым  клубился  над  его  трубой. И  пачкал  мирную  голубизну  теплого  солнечного  весеннего  неба.
  Весна...  Весна...  Она  дарит  людям  надежду...  И  надеялись  бедалаги,  что  в  неизвестности  каждый  начнет  новую  жизнь,  и  что  не  будет  хуже,  чем  было,  хуже  чем  в  вагоне,  хуже  чем  на  этой  барже,  омываемой  порой,  еще холодными,  волнами  широкой   Оби.
   Что  там  впереди?  Как  сложится  судьба?  Как?- в  чужом,  для  них,  краю? Чем  и  как  примет   их  другой   край?
  Что  готовит  судьба  изгнанникам  родных  мест? 
Плывут  они  по  чистым  прозрачным    водам   Оби  навстречу   своей   судьбе.
  Порой  поднимались  сильные  высокие  волны, и  баржа  с  силой  ударялась  о  берег.  Прибитая  к  берегу  она   скрипела.  Вода  просачивалась  на  баржу,  иногда  омывала  ее.  Люди  вскакивали   и  сходили  на  берег,  промочившись  иногда  и  по  пояс.  После  небольшой   вынужденной   остановки  шестами  отталкивали  баржу  от  берега.  И  вновь  пароход  тянул   их,  подмокших,  усталых,  замерзших, - в  неизвестность.  Промокшие  ноги  сводило  порой  судорогой... Ночи  казались  длинными.  Дети  чувствовали  себя  в  страшной  сказке,  которую  никогда  им  не  рассказывали. Ночной  ветер  особенно  жестко  обдувал  их  холодным  влажным  воздухом. Жутко. Им  чудились, что  в  темноте  прибрежных  берегов  и    ночного  неба,  -  звери  и  чудовища. И  они  в  страхе  прижимались  к  своим  матерям,  стараясь  защитить  себя  в  ее  тепле,  прячась  от  кошмаров  темной  холодной  ночи  среди  холодных   шумящих  волн  и  молчаливой  темноты  невидимых   таинственных   берегов.
  И  вот  дошли  баржи  до  Каргоска. Район  Каргосовский.
Здесь,  в  Каргоске,  большие  пароходы  поменяли  на  меньшие.
  И  потянулись  баржи  по  реке   Васюган.
Вода  в  Ваюгане  темная, почти  черная... Болотная  вода.
 Тянулись  часы,  дни...
  Шептались  на  барже:
-  Когда-то,  в  низовьях  Васюгана   побывал  сам  Сталин.  Его отсылали  сюда  в  ссылку.  Но  недолго  он  здесь    мучился...  Сбежал.
  Неделю  шли  баржи  по  Васюгану  до  верховья   реки...
И  вот  приблизились  к  берегу.  Уже  позади    тяжелая  утомившая  дорога.  Медленно  сходили  все  на  берег,  волоча  свои  полумокрые  узлы,  помогая  полусонным  детям   продвигаться  к берегу.
  Выгружались  на  берег. Люди,  лошади,  узлы,  котомки... Молча  озирались  по  сторонам, поднимались   на    берег.